Обсидиановая бабочка Ицпапалотль

Скорчив страдальческую мину, Боцман неуклюже вынул обсидиановый нож-обломок.

— Я без тебя не пойду, братан! — отказывался Фархад.

— Ты должен. Если я соберусь с силами, то догоню тебя.

— Да ты обманываешь! — топнул ногой друг. — Ты специально так говоришь! Вот! (Он показал Боцману кулак). Только попробуй мне сдохнуть!

— Ты тоже береги себя, — усмехнулся Боцман, и, переведя взгляд на небо, добавил. — Вихрь исчезает. Скоро этот мир откроется полностью. Ты должен спешить, дружище. Помоги Алику добить охреневшую тварь.

— Я вернусь за тобой! — Фархад схватил нож и побежал на звуки грохочущих ударов.

*****

Элекен пробил опору акведука, и ударился в галерею храмового комплекса, по пути снеся толстенное ограждение. Желоб акведука треснул и провалился. С него обильным водопадом потекла кровь, сквозь которую с брызгами пролетела Ицпапалотль, покрывшись алой жидкостью с ног до головы. Элекен встретил её контратакой, пронзив копьями своих крыльев. Они покатились вниз, по склону, снося попадающиеся на пути деревья и монументы. Соперники продолжали бится как одержимые, не давая друг другу возможности взять реванш. От очередного удара, Ицпапалотль, словно снаряд, пролетела два здания насквозь. При этом, из второго дома выскочили испуганные, полуголые рабы, которые с паническими криками помчались врассыпную. Упавшая бабочка тут же вскочила, и бросилась обратно, перепрыгивая через разваливающиеся постройки. Взмахи её крыльев отрывали подвернувшихся рабов от земли, раскручивали в воздухе и швыряли на груды обломков. С другой стороны растопырился щупальцами, словно солнце лучами, грозный Элекен. В клубах пыли, огня и дыма, разрезаемых молниями, он уже не напоминал человека, а выглядел как мифический монстр. Беспощадный ЛаксетСадаф. Глаза его горели голубым огнём, прорезающим клубящийся морок двумя короткими лучами. Прежде чем Ицпапалотль к нему приблизилась, он ухватил своими щупальцами огромную колонну, созданную в виде кактуса, на мексиканский манер, вырвал её из земли, и обрушил на бабочку. Колонна раскололась на три части, вдавив Ицпапалотль в захламлённый обломками тротуар. И всё затихло. Лишь в отдалении слышались визги и крики удирающих рабов, да огонь трещал в полыхающих постройках. Элекен, выдыхая клыкастой пастью раскалённый воздух, созерцал панораму сотворённого ими апокалипсиса. Они успели разнести центральный район города почти целиком. Тамонанчан словно побывал под бомбёжкой. Его сады полыхали, башни осыпались, а система кровеносных каналов была запружена и превращена в бурые, студенистые болота, смердящие жутким зловонием. С какой бы ненавистью Элекен не относился к этому презренному городу, он всё равно испытывал горечь от содеянного. Ведь он был созидателем, а не разрушителем. К тому же, боль, грызущая его с момента поглощения мира Квалакси, не давала ему возможности мыслить здраво. Всё, что он мог — это замкнуть болевую цепь на мести по отношению к обсидиановой бабочке, заставившей его сотворить такой ужасный поступок. И буйство вершащейся мести окончательно превратило Элекена в монстра. Поняв это, он остановился в замешательстве. Этим воспользовалась Ицпапалотль. Расшвыряв обломки колонны, она выпрыгнула наружу, целая и невредимая, после чего бросилась на противника, не дав ему возможности оградиться щупальцами. Мгновение! И вот он уже прижат к каменной стене, ограждавшей храмовый холм.

— Ты — идиот, Элекен! — смрадно дышала ему в лицо Бабочка, чьё лицо было покрыто пылью и кровавой грязью. — Ты что, и правда думал поймать меня на такой дешёвый трюк? Какой же ты дурак! Скормив мне отраву, ты так и не понял, что процесс является обратимым! Как я забрала её у тебя, так и верну обратно!

Элекен попытался вырваться, но Ицпапалотль бросила на его удержание все свои оставшиеся силы, которых было немало. Долго удерживать Элекена она не могла, но отведённого времени вполне хватало, чтобы разобраться с ним. Кое-как высвободив руки, он принялся бить её по лицу, но кулаки отскакивали словно от камня. Обсидиановая бабочка была в непробиваемой маске. Её рот широко раскрылся, и из него выскользнул всё тот же язык, похожий на длинный нож. Крылья Элекена всё ещё были свободны. Он оттолкнулся ими от стены и поднялся в воздух вместе с висящей на нём бабочкой. Городские постройки быстро оказались внизу, и оба сцепившихся противника теперь висели на уровне самых высоких башен. Конвульсивно отмахиваясь крыльями, Элекен отворачивался от языка, пытающегося проскользнуть ему в рот. В последний момент он увидел неподалёку башню с тарелкообразной верхушкой, внутри которой находилось круглое отверстие с крутящимися лезвиями, как у мясорубки. Перевернувшись в воздухе так, чтобы Ицпапалотль оказалась под ним, Элекен помчался прямо туда. Лопасти рубанули бабочку, и чудовищной инерцией вышвырнули их обоих наружу, наконец-то оторвав друг от друга. Башенная вершина развалилась, и её обломки вместе с кусками механизма и отломанными лезвиями, посыпались в разные стороны.