Обсидиановая бабочка Ицпапалотль

Послышались мерзкие скрипы стекла по стеклу. Капитан думал, что отломит лезвие, однако нож оказался прочнее, чем он ожидал. Более того, он уверенно расковыривал призрачную преграду, покрывая её паутинками трещинок. Вдохновлённый такой удачей, Фархад усилил свой напор.

*****

Элекен видел как смерть, распахнув пасть, словно пытается проглотить его целиком. Обсидиановый язык, пытался прорваться между плотно сомкнутыми челюстями, ковыряя зубы и рассекая дёсны. Сколько ещё он сможет удерживать его от проникновения в глотку? Силы утекали, словно через песочные часы. Иступлённо глядя на разверзнутый зев обсидиановой бабочки, Элекен не испытывал ничего кроме тоски и сожаления. Все его старания были бессмысленными изначально. Он слишком расточительно тратил энергию. Слишком часто играл ва-банк. И теперь оказался на самом дне, куда увлёк и Лишу. Последнее особенно его угнетало. И оттягивая время, он лишь надеялся, что Ал Хезид воспользуется этим, чтобы покинуть его погибающее существо. Но она не спешила расставаться с ним.

Ицпапалотль продолжала наседать. От напряжения её лицо покрылось сетью лиловых сосудов, словно трещинками. Она стала выглядеть ещё уродливее. Трещинки расползали по её щекам, вокруг глаз, рта и носа. И рассеивающийся разум Элекена начал сеять галлюцинации. Сначала ему показалось, что голова бабочки раздувается, как пузырь. Рот стал таким широким, что теперь он видел только его. Из отвратительной, чёрной глотки, прямо над змеящимся языком, что-то рвалось наружу. Это пятно расплывалось всё шире. Оно пульсировало и скрипело, словно кашляя. На нём, словно на мониторе, отобразились знакомые очертания человека. А когда Элекен сосредоточился на этом образе, Ицпапалотль словно исчезла на несколько мгновений и вместо ней остался только этот человек, с безумными глазами. Он протягивал ему некий предмет, и судя по движениям губ, умолял его взять.

«Фархад?» — узнал его Элекен.

Это была никакая не галлюцинация. Фархад словно пробился к нему сквозь пространство, разрушив колдовскую маску изнутри.

— Возьми нож, Алик! Возьми нож! — далёкий голос едва долетал до слуха Элекена, но при этом сумел оживить его в самый последний момент.

Собрав остатки сил, он схватил протягиваемый ему нож, после чего Фархад провалился обратно в тёмную бездну. А нож остался в руке Элекена. Это был даже не нож, а кусок длинного лезвия, принадлежавшего обсидиановой бабочке. Присмотревшись, Элекен понял, что держит Ицпапалотль за язык. Вызвав у той явное удивление, граничащее с шоком, он уверенно вытащил острие из своего рта. В гневе, бабочка попыталась вцепиться когтистыми пальцами в его шею, но не успела. Элекен молниеносно вырвал язык из её рта, откуда тут же хлынула тёмная кровь. Явно не ожидав такого поворота, Ицпапалотль дёрнулась назад, и тогда рука Элекена, перевернув язык острием к хозяйке, безошибочно всадила его прямо в глотку замешкавшейся бабочке, протолкнув настолько глубоко, насколько это возможно. Та захрипела, царапая когтями собственный рот, приподнялась на трясущихся ногах, после чего упала навзничь.

Элекен наконец-то смог вдоволь надышаться воздухом: его грудную клетку и шею более ничто не сдавливало. Смрадное дыхание бабочки больше не вызывало тошноту. В голове просветлело. Руки перестали дрожать. Не успел он прийти в себя, как несколкьо сильных спазмов пронзили тело насквозь, заставив его прогнуться назад. Луч света ударил из его рта, вызвав слепоту на некоторое время. Когда же зрение вернулось к нему, он увидел исторгнутый им сгусток шевелящегося света, с щупальцами-отростками. Будто крупный осьминог, состоящий целиком из плазмы, барахтался чуть в стороне. Затем Элекен потерял сознание.

— Алик, приди в себя! Скорее!

— Лиша? — Элекен чувствовал, что его настойчиво расталкивают, но сознание возвращалось неохотно.

«Господи, как же прохладно и свежо», — наслаждался он неожиданной негой. Кто бы мог подумать, что после того, как в его нутре побывала Лиша, мир покажется ему таким приятным и комфортным?

— Алик, мы должны довести дело до конца! Поднимайся!

— Всё закончено? Мы победили? — с трудом шевеля губами, спросил он.

— Ещё нет. Ицпапалотль жива. Пока ещё жива.

— Дьявол! — стряхнув с себя остатки рассеянности, Элекен сел, опираясь на руки, и тут же принялся искать глазами бабочку.

К своему великому удовлетворению, он тут же её увидел. Она лежала там же, где и упала. Но Лиша оказалась права. Бабочка всё ещё продолжала дышать.

— Проклятая, неубиваемая задница! — Элекен стукнул кулаками по земле. — Да что же ты всё никак не сдохнешь?

— Успокойся, — ответила стоявшая рядом с ним Лиша. — Сама по себе она уже не представляет угрозы. Но кое-кто внутри неё продолжает поддерживать в ней жизнь.

— Хо, — догадался Элекен.

— Именно. С обсидиановой бабочкой будет покончено навсегда только после того, как мы извлечём из неё паразита.

— Эта история никогда не закончится, — при помощи Лиши Элекен поднялся на ноги.