Обыкновенные монстры

Лицо девочки исказила ярость. Но она решила сохранять спокойствие ради сестры, лишь ее деревянные гэта слишком громко стучали по переброшенным через грязь доскам. Она не могла выбросить из памяти похожую на дым пыль, лентой обвивающую красивые пальцы высокого мужчины, танцующую на костяшках его пальцев; другого мужчину, который держался возле двери, наблюдая и прислушиваясь, – молчаливого, с жутковатыми рыжими усами и будто слишком старыми для его лица глазами.

Однажды, когда Тэси была совсем маленькой, Комако услышала из гримерки старого хозяина какой-то странный звук. К нему тогда пришла некая женщина, гейша, которую сестры раньше не видели. Очень красивая. В голубом с золотом кимоно, с белым лицом, с порхающими, как птички, пальцами. Она настраивала сямисэн[10] с яростной сосредоточенностью. На котацу[11] лежала развернутая пачка нот. Серые струны инструмента меланхолично гудели. Но когда женщина запела, то внутри Комако открылась пустота, и пение гейши показалось ей отголоском чего-то темного, таящегося у нее глубоко внутри. Она чувствовала на своем рукаве руку Тэси. Сестры едва осмеливались дышать. Когда Комако выглянула из своего укрытия, ей показалось, что гейша сидит за стеклом, – настолько она была отстранена от мира, который воздействовал на нее, но к которому она не принадлежала. Переведя взгляд на хозяина, Комако увидела, что тот плачет.

Теперь то же чувство посещало ее, когда она смотрела на свою маленькую сестру. Она будто находилась за стеклом.

Вернувшись в театр, она уложила дрожащую Тэси на пол в их маленькой комнатке и накрыла ее одеялом. Помешала угли в жаровне. Весь тот вечер она работала очень рассеянно – задумчивая, неуверенная в себе. Потушила фонари, когда актеры еще находились в комнатах, разлила ведро с водой, уронила во время первого представления коробку со старыми масками, подняв такой грохот, что решила спрятаться под лестницей, чтобы ее не побили. Ночью она плохо спала и видела странные сны. На следующий день, все еще растерянная, она попыталась забыться в своих делах. Младший помощник застал их с Тэси сидящими на коленях в подвернутых кимоно. Комако ворчала; Тэси двигалась медленно, словно во сне. Они драили щетками пол слабоосвещенной костюмерной. Мужчина протянул Комако маленький серый мешочек.

– Один гайдзин[12] оставил вам. Не назвав своего имени.

Он окинул девочку долгим внимательным взглядом, словно пытаясь понять, во что же ее втянули, и ушел.

Комако охватил страх. Бинты на руках намокли, и она вытерла запястья о фартук. Отполированный пол блестел. Театр наполнялся голосами. Тэси стояла на коленях в дальнем конце комнаты и наблюдала за происходящим сквозь упавшие ей на лицо волосы.

– Тот самый мужчина? – прошептала она. – Ко? Что ему нужно?

Комако не ответила, не сказала: «Им нужна я». Вместо этого она, развязав шнурок, открыла мешочек.

Внутри была шелковистая серебряная пыль.

Джейкоб подождал еще две ночи, а потом вернулся.

Он не знал, получила ли девочка мешочек с пылью, который он для нее оставил, не знал, рассердилась ли она, или заподозрила его в хитрости, или что-то еще. Он подумал, что в разгар холеры театр будет полупустым или почти пустым и проникнуть туда и разыскать ее будет легко. Но все оказалось не так, совсем не так.

Во-первых, он был не один.

Казалось, что женщину, кроме него, больше никто не видит. На ней было все то же старомодное платье с оборчатым льняным воротником, в котором она представала перед ним во сне, длинный темный плащ с маленькой серебряной застежкой и шелковый чепец с изогнутым проволочным каркасом. И хотя Джейкоб должен был ощутить угрозу или по меньшей мере тревогу, вместо этого его охватило странное, похожее на сон спокойствие, как будто она принесла ему добро и надежду. Так что он просто влился в поток посетителей, пришедших посмотреть кабуки.

Он постоял в задымленном факелами проходе с низким потолком, поражаясь тому, что на него больше никто не смотрит с удивлением, а затем, когда прозвучал первый гонг, проскользнул за угол и увидел, что призрак женщины наблюдает за ним из бокового коридора. Встретившись с Джейкобом взглядом, она проследовала дальше. Он пошел за ней – медленно, словно во сне. Загадочная женщина вела его по лабиринту тусклых, душных коридоров и раздвижных ширм. Наконец он вошел в маленькую тихую комнатку в верхней части театра, где на полу стояла жаровня, возле которой на коленях сидела та самая девочка, Комако.

Рядом с ней лежала ее маленькая сестра, Тэси. Увидев посетителя, Комако встала. От внимания Джейкоба не укрылась привязанная к лодыжке сестры веревка.

– Кто вас впустил? – спросила Комако.