Обыкновенные монстры

По правде говоря, он чувствовал это уже несколько недель, с тех пор как они сошли на берег в Токио, и даже раньше, когда они плыли из Сингапура на старом скрипучем барке вдоль покрытых джунглями берегов, и он стоял на палубе, наблюдая за тем, как матросы в дымке карабкаются по веревочным лестницам. Как будто их что-то преследовало. Краем глаза он улавливал какие-то вспышки, движение, какую-то размытую фигуру, но, когда поворачивался, чтобы приглядеться, все исчезало. В последнее время ощущение только усилилось, и волосы у него на затылке вставали дыбом, когда он решал неожиданно обернуться, а Джейкоб смотрел на него словно на сумасшедшего.

Продолжая беспокойно размышлять об этом, он оделся, сложил татами и оставил его на темном блестящем полу. Было слышно, как жена трактирщика скребет щеткой лестницу. В комнате Джейкоба было чисто и пусто: у этого парня была привычка все делать по-своему, идти своим путем.

Но, несмотря на все это, Фрэнк был доволен. Они искали девочку по фамилии Оноэ несколько недель, пытаясь выследить ее во влажном, охваченном холерой городе по мельчайшим уликам. И вот наконец они нашли ее; оставалось только убедить ее поехать с ними, и тогда можно будет убраться из этой чертовой страны, вернуться в привычный мир.

Коултон потянулся за своей шляпой и вдруг замер с поднятой рукой. Головной убор был перевернут вверх ногами – он никогда бы его так не оставил. Не заходила ли сюда жена трактирщика, пока он спал? Или, может, это сделал Джейкоб? Ни то, ни другое предположение не казалось ему вероятным. Может, он сам ее так положил и от усталости забыл об этом? Возможно.

Он позавтракал – взял из оставленного у двери маленького деревянного ящика плошку с рисом и жареной рыбой и стал есть их руками, не обращая внимания на причудливые маленькие палочки. Затем он вышел на улицу. Стояла жуткая тишина.

В своей записной книжке он сохранил адрес борделя в районе Ёсивара и теперь направился туда мимо замысловатых трехэтажных зданий с плетеными балконами и рогатыми двускатными черепичными крышами. Ему встретилось несколько японцев в темных маленьких костюмах и шелковых шляпах, выглядевших, по мнению Коултона, странно. Большинство мужчин, бродивших по улице в тот час, были одеты в темные кимоно или грубые брюки, и все они держались группами по два-три человека.

Бордель, который он искал, «Дом желтого цветка», оказался тускло освещенным, затхлым и пустынным зданием. Подметавшая у входа угрюмая женщина остановилась и долго смотрела на него, а потом исчезла во мраке. На ее месте появилась молодая девушка в ярко-красном халате с белым поясом, которая, поправляя волосы, что-то быстро забормотала по-японски.

Коултон снял шляпу и покачал головой.

– Я ищу вот этого человека, – сказал он и протянул бумагу, которую ему дали в институте.

Женщина поклонилась, взяла у него листок, снова поклонилась. Потом она скрылась внутри борделя, а Коултон, попятившись, приоткрыл дверь, чтобы наблюдать за широкой, залитой дневным светом улицей. Наконец появился тот, кого он искал, – моргавший от яркого света мужчина средних лет в халате, с седой бородой и мутными глазами.

– Капитан Йоханнес? – спросил Коултон.

Тот состроил гримасу, порылся в карманах и вытащил оттуда трубку.

– А вы тот самый из Карндейла?

– Ага.

– Тот, кто хочет отплыть в Сингапурскую колонию?

– Точнее, в Калькутту.

– Я не иду до Калькутты, – сказал капитан. – Захожу только в свободные порты. До Сингапура могу подбросить. Оттуда идет множество барков. Да и пароходов тоже, можно найти место даже до самой Англии. Не хотите зайти, обговорить подробнее?

Коултон заглянул ему за спину, внутрь здания:

– А в этом есть необходимость?

Мужчина неожиданно ухмыльнулся, показав два отсутствующих зуба:

– Ваши наниматели и так уже снабдили меня всем, в чем у меня была необходимость. Если только планы не изменятся. Они же не изменятся?

Коултон подумал о девочке, о том, что говорил Джейкоб накануне вечером, и посмотрел в серые глаза капитана:

– Дайте мне еще одну неделю. Будем на связи. Если что-то изменится, я дам вам знать.

– Я-то буду ждать здесь. Мне это не повредит. – Он подмигнул. – Если только не придется платить. Так как там, три пассажира?

– А это так важно?

– Не для меня, – пожал плечами капитан.

Утром перед выходом из гостиницы Коултон завернул рисовый шарик в папиросную бумагу, засунул его в карман пальто и теперь брел по теневой стороне улицы, пальцами поедая липкий рис, словно нищий. Ловя на себе тревожные взгляды прохожих, он печально ухмылялся. В какой бы части света Фрэнк ни оказался, везде найдутся те, кто смотрит на него свысока.

Во второй половине дня он снова пересек старый квартал, улицы которого были охвачены холерой, прошел мимо опустевших витрин магазинов, сгрудившихся на задворках темных фигур, мимо завернутых в белую ткань и оставленных во дворах тел, мимо ворон, с шорохом поднимающихся в небо, кружащих в высоте и снова опускающихся вниз. В воздухе висел тяжелый запах болезни. У древнего заросшего дома, где жила Маки-тян, он остановился, резко постучал по косяку двери и стал ждать.