Обжалованию не подлежит

— Ты один был в этой ужасной квартире?

— Да... Подожди, подожди, ты что?

— Там никого больше не было?

— Дора, что ты имеешь в виду? Это глупо.

— Не оправдывайся. Вам, мужчинам, доверять нельзя. Так почему же они отпустили тебя?

— Я пообещал шесть тысяч.

— Такую сумму! Не посоветовавшись со мной?

— Вот теперь советуюсь, — вздохнул Яков Карпович. — Идти мне в милицию или не идти?

— Прямо к ним в руки?

Яков Карпович растерянно пожал плечами. Все-таки эти люди не были работниками милиции. Почему они не отправили его в управление? Какой смысл было держать его целую ночь в каком-то частном доме?

— Я ни в чем не виноват! — повторил Яков Карпович.

— Не виноват... Может, все-таки виноват? Лучше лишиться денег, чем сидеть в тюрьме. Тюрьма никому еще не приносила радости.

— Я ни в чем не виноват, — еще раз повторил Яков Карпович.

— Ты работаешь на складе. Может, не утерпел — взял что-нибудь? Откуда у тебя иногда бывают деньги?

— Какие деньги?

— Ты еще спрашиваешь меня!

— Это премиальные.

— Яша, я тебе не враг, ты все-таки подумай, может, это не премиальные?

— Перестань! — попросил Яков Карпович.

— Ну хорошо, я перестану. У тебя склероз, Яша. Пожалуйста, не перечь мне. Может, эти деньги тебе кто-нибудь давал?

— Дора!

— Ты не волнуйся, Яша, я хочу тебе только добра. У тебя на складе бывают дефицитные товары... Кому-то нужны эти дефицитные товары. Ты мог сделать любезность. За это, сам понимаешь...

— Да перестань же!

Дора Михайловна вняла, наконец, просьбе мужа — умолкла, однако ненадолго.

— Скажи, что ты о них думаешь? — спросила она шепотом.

— О ком?

— Не притворяйся ребенком, Яша. Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю.

— Это нехорошие люди.

— Говори яснее, Яша!

— Вымогатели.

— Вымогатели, — повторила Дора Михайловна. — Наверное, ты прав. Скажи, Яша, еще: могут ли в нашей милиции работать вымогатели?

— По-моему, не могут.

— Конечно, не могут.

— Значит, это не работники милиции. Я тоже думал об этом. Кто они?

— Откуда мне знать? — пожала плечами Дора Михайловна.

— Аферисты?

— Может, аферисты, Яша.

— Я пойду.

— Куда?

— В милицию.

— Это опасно.

— Почему?

— Они за тобой следят.

— Чепуха!

— Яша, тебе надо сидеть дома. Ты меня слышишь, Яша? Отдай им эти несчастные шесть тысяч и забудь обо всем. Обойдемся без машины.

— Я не виноват.

— Виноват, — вздохнула Дора Михайловна. — Они бы не пришли к тебе, если бы ты не был виноват. Это не так трудно уяснить, Яша. Отдай им эти несчастные шесть тысяч. Я тебе плохого не желаю.

— Я не узнаю́ тебя.

— Неудивительно.

— Дора!

— Что — Дора? Сделай уже так, как я говорю: отдай эти несчастные шесть тысяч.

— Они нелегко мне достались.

— Отдай.

Яков Карпович заерзал на кушетке.

— Когда ушла Софа? — перевел разговор Яков Карпович.

— В двенадцать часов.

— Пора бы уже вернуться.

— Пора.

— Может, с ней что-нибудь случилось?

— Господи, Яша, что у тебя на уме? Ничего с ней не случилось.

Дора Михайловна постояла некоторое время у кушетки, не спуская с мужа близоруких глаз, потом быстро вышла из кухни и загремела тазами в ванной.

Яков Карпович хорошо знал, что́ значит, когда жена в подобные минуты проявляет излишний интерес к тазам, поэтому положил под голову подушку и стал терпеливо ждать.

Дора Михайловна возвратилась через четверть часа. Она села на кушетку, положила руки на свои полные колени, сказала так, что возражать было бесполезно:

— Я уже все взвесила: иди в милицию. Выведи на чистую воду этих мерзавцев. Видишь, чего захотели — шесть тысяч. Может, еще на блюдечке?

Страхи и сомнения, терзавшие Якова Карповича, все-таки сделали свое дело — ослабили решимость идти в милицию.

Он сказал:

— Может, сначала посоветуемся с Гришей?

— С Рыжевским? — вздрогнула Дора Михайловна. — Нечего с ним советоваться! Наверняка, такой же подлец! Если не почище!

— Не греши, Дора, пожалуйста, прошу тебя. Это тихий порядочный человек. Я верю ему.

— В тихом болоте черти водятся. Не будь размазней, Яша. Решил идти в милицию — иди, ради бога. Сейчас же иди. Слышишь?

— Ладно.

9

Джаббаров внимательно слушал Азимова. Очевидно, он перегибал, хотя и работал в уголовном розыске пятый год. Повсюду ему мерещились преступники.

— Ты решил, что я того? — Азимов покрутил пальцем у виска. — Зря, Касым Гулямович.

— Не знаю.

— Ты пойми, что-то тут есть. Я чувствую!

— Чувствовать мало, надо еще иметь факты.

— О каких фактах ты говоришь, Касым Гулямович? Дело сейчас совершенно в другом. Надо вывести на чистую воду проходимцев. Немедленно!

— Подожди, Тимур Назарович, не горячись. Почему ты считаешь, что этого твоего Соломина взяли не работники милиции?

Азимов обиженно засопел:

— Во-первых, Соломин — никакой не мой, во-вторых, я обзвонил все отделы города — нигде неизвестно об аресте Соломина. В-третьих, я проверил у нас, в ОБХСС.

— Тоже ничего?

— Тоже ничего.

— Может быть, его взяли работники областного управления?

— Касым Гулямович, ну что ты, право, как ребенок. Извини, пожалуйста, за это сравнение. Соломин живет в Ташкенте, понимаешь? Ни в Янги-Юле, ни в Чирчике, ни в Бекабаде, ни в Ангрене... Значит, его должны были взять работники милиции Ташкента. Это же ясно, как дважды два.

— Не думаю.

— Не думаешь? Ну и ну!