Очаг

Помня о том, что среди них присутствует Джемал мама, женщины, чтобы не травмировать её, избегали разговоров о ссыльных. Но именно сейчас, в эти дни, стоило нескольким людям сойтись вместе, как темой всех из разговоров становились ссыльные и всё, что с ними было связано. Видя, как новая власть обошлась с семьями Гуллы эмина и Кымыша-дузчы, многие сочувствовали им, но вместе с тем переживали, думая, что скоро и их черёд наступит. Правда, были и такие, как Хардат, готовые на любую подлость, лишь бы отомстить за какие-то былые обиды.

И поэтому, с чего бы ни начинался разговор, он обязательно переходил на волнующую всех тему ссылки.

Хозяйка, для которой делалась эта кошма, с уважением относившаяся к семье Кымыша-дузчы, понимала, как трудно сейчас Джемал мама, ведь она оказалась меж двух огней. Жалела старуху. Сейчас она пригласила её сюда с определенной целью, думая, что, находясь среди людей, старая женщина немного развеется, хоть ненадолго забудет о своих переживаниях. И ей хотелось, чтобы собравшиеся женщины вели лёгкий, ни к чему не обязывающий разговор, в котором могла бы принять участие и Джемал мама, чтобы они шутили и смеялись.

Зной был невыносим, от земли стал подниматься жар. Платья женщин взмокли от пота, хоть выжимай. Похоже, лето настолько вступило в свои права, что ожидать от него поблажек не придётся, так что и сегодня будет очень жаркий день.

Хозяйка кошмы, подняв парочку юных девиц, пришедших поучиться украшать кошму, заставила полить двор. После этого воздух перестал обжигать, но только на какое-то время. И работа по украшению кошмы подходила к концу. Сейчас белое поле изделия превратилось в самый настоящий яркий цветник.

И именно в этот момент сидевшая на другом конце кошмы женщина по имени Гулсоны, соорудив из цветной шерсти цветок, выложила его на белое поле, посмотрела по сторонам и включилась в разговор:

– Вы, наверно, не слышали? – акцентировав на себе внимание собравшихся женщин, продолжила. – Говорят, когда отправляли ссыльных, это кепретчил Хардат бог знает, что вытворял. А солдаты толкали ссыльных в спины и запихивали в вагоны. А этот негодяй, сидя на вороном коне в сторонке от них, довольно бормотал: «Я покончил с родом Гуллы эмина, Кымыша…».

Приведённый не вовремя неуместный пример привёл женщин в замешательство, а ведь они до этого с удовольствием раскрашивали узорами будущую кошму, и у всех было хорошее настроение. Некоторые из них подумали, что этот пример может всколыхнуть огонь в душе Джемал мама, и потихоньку сочувственно посматривали на неё.

Хозяйке дома, пригласившей Джемал маму специально для того, чтобы та развеялась и хоть немного упокоилась, этот разговор не понравился, и она резко одёрнула ту женщину:

– Кто такие грязные слухи распускает?!

Тем временем дальняя родственница Гуллы эмина, дебелая женщина с лошадиным лицом возмутилась:

– Что, Гуллы эмины и Кымыши дузчы к женщинам Хардата в постель залезли. До сих пор народу нужны были Гуллы эмин и Кымыш бай. А теперь что, можно поливать их грязью?

После этих слов та женщина, что принесла эту весть, обиженно произнесла:

– Я что, сама всё это придумала? Я сказала только то, что от других услышала. Мне рассказала об этом Акгуль из Келхатара, а та узнала об этом, когда гостила у Самита акга…

Услышав этот разговор, Джемал мама тут же представила, как ОГПУшники толкают людей в вагоны, а вместе с ними и её сыновей с жёнами и детьми… А в это время рядом с ними на коне гарцует Хардат, которому уже давно всё дозволено и на всё хватает его власти, поэтому он доволен происходящим, как сказала та женщина.

И хотя большеглазая женщина вроде бы осуждала поведение Хардата, в её голосе звучали нотки торжества. Именно поэтому остальные женщины со всех сторон накинулись на неё.

Джемал мама подумала про ту женщину: «Небось, грязнуля, ничего не умеющая, а туда же, других осуждать…» Однако самой женщине она ничего не сказала и даже не посмотрела в её сторону. Она хорошо разбиралась в людях, поэтому знала и причины этого торжества и то, откуда оно исходит.

Это женщина была дочерью старшего брата сельского главы Ягды, который, получая от него долю того, блага что имел тот, почувствовавший себя выше других, и вела себя высокомерно. И новую власть она понимала не как новый строй, в ней она видела только своего дядю. Недовольство людей новой властью она воспринимала как недовольство её близким родственником Ягды. И ей это не нравилось. И когда женщины выражали сочувствие Джемал маме, это тоже не нравилось ей, потому что в этом она видела неприятие сельского главы Ягды. Сообщив о поведении Хардата, она хотела сказать этим женщинам: «Вот вы обвиняете моего дядю, а он тут ни при чём, во всём виноват Хардат, это он взялся уничтожать людей!» Таким образом она пыталась разогнать тучи, сгустившиеся над головой её родственника.