Читаем Очаг света. Сцены из античности и эпохи Возрождения (СИ) полностью

                  ОРФЕЙЗа мною в пропасть бросилась однаИз муз, и мы неслись все ниже вместе,Схватившись за руки, как мать с дитя,Казалось мне, и я уж не страшилсяПолета, - не паденья, - среди звезд,Покуда не разверзлись перед намиПодземные владения Плутона.                   МУСЕЙОрфей! Ты умер?                   ОРФЕЙ                                Нет, Мусей, воскрес.Я, как больной, был при смерти, и с теломДуша моя рассталась на лету,Чтоб возродиться, - я вернулся к жизни,Сошествие в Аид, как Одиссей,Свершив, но я в сопровожденьи муз.                    МУСЕЙО, да! И беды для поэта - песня.                    ОРФЕЙКогда есть чувство, что объемлет небоИ землю до глубин морских, и мысль,Раздумие о тайнах мирозданья,Конечно, благо посетить Аид.Я видел мир без воздуха и света,Где жизнь, как в горе, - лишь воспоминанье,Лишь тени теней бытия земного.Я царство мертвых всколыхнул игройНа лире, чтобы с тенью ЭвридикиМне свидеться и с нею там остаться.Но милая мне повелела жить,Покуда жив, покуда я пою,И тут за мной явился бог Гермес -С известием, что Эвридику богиСо мною отпускают, но с условьем:Нельзя мне оглянуться на нее,Что б ни случилось, - в миг ее не станет, -До возвращения домой. Я былУже у дома, Эвридика тоже,Как эхо, отзываясь на мой голос,Как вдруг она вскричала и позвалаМеня по имени, зовя на помощь!Я оглянулся, и ее не стало.                  МУСЕЙОрфей!                  ОРФЕЙ              Мусей, ты плачешь, хорошо.А мне дышать, как плакать. Или петь.                  МУСЕЙСюда идет из дома царь Эагр.Я удалюсь пока. Приду попозже.                  ОРФЕЙДа, да, я позже поднимусь к себе.Вне дома - я еще как не вернулся.                                        ЭАГРОрфей, ты можешь поселиться здесь,Когда столь любишь лес, уединенье.Я в городе жить вынужден обычно,Хотя люблю копаться сам в саду.Живи, как царь, а я трудиться буду,Как твой садовник, приезжать.                  ОРФЕЙО царь! Я странник, всюду быть люблю.                    ЭАГРКак птица перелетная? Но птицыИ те ведь вьют гнездо.                  ОРФЕЙ                                          Я свил гнездо,Но бурей унесло; я вновь осталсяОдин, как прежде, выпавший на землюПтенец, неведомо какой породы.                    ЭАГРНеведомо какой породы? Нет!Орфей - мой сын, в том не было сомненийНи для кого, мы так с тобою схожи,Как не бывают сын с отцом и братья.В тебе я узнавал себя ребенком,И отроком, и юношей на зависть,Что я боялся на тебя взглянуть,Заговорить и приласкать, как сына,Несхожего с другими из детей;Ты рос, витая вечно в облаках,Прислушиваясь к шорохам из леса,И плеску вод, и пенью соловьев.                  ОРФЕЙЯ часто в детстве слышал женский голос,Один и тот же, нежный и чудесный;Я думал, это мать со мною в тайнеБеседует, рассказывает сказки,Пока не догадался, это Муза.Она взлелеяла во мне мой дар.                  ЭАГРА имя знаешь ты ее, Орфей?
Перейти на страницу:

Похожие книги

Борис Годунов
Борис Годунов

Фигура Бориса Годунова вызывает у многих историков явное неприятие. Он изображается «коварным», «лицемерным», «лукавым», а то и «преступным», ставшим в конечном итоге виновником Великой Смуты начала XVII века, когда Русское Государство фактически было разрушено. Но так ли это на самом деле? Виновен ли Борис в страшном преступлении - убийстве царевича Димитрия? Пожалуй, вся жизнь Бориса Годунова ставит перед потомками самые насущные вопросы. Как править, чтобы заслужить любовь своих подданных, и должна ли верховная власть стремиться к этой самой любви наперекор стратегическим интересам государства? Что значат предательство и отступничество от интересов страны во имя текущих клановых выгод и преференций? Где то мерило, которым можно измерить праведность властителей, и какие интересы должна выражать и отстаивать власть, чтобы заслужить признание потомков?История Бориса Годунова невероятно актуальна для России. Она поднимает и обнажает проблемы, бывшие злободневными и «вчера» и «позавчера»; таковыми они остаются и поныне.

Александр Николаевич Неизвестный автор Боханов , Александр Сергеевич Пушкин , Руслан Григорьевич Скрынников , Сергей Федорович Платонов , Юрий Иванович Федоров

Биографии и Мемуары / Драматургия / История / Учебная и научная литература / Документальное
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное