Очарование нежности

Муж очень тихо и нежно продолжал свои любовные ласки, целуя и поглаживая мягкую, шелковистую кожу ее молодого тела, как бы заново открывая его для себя. Однако сдерживать бушующее в нем и жаждавшее вырваться наружу желание с каждой секундой становилось все труднее. Трэй уже, как безумный, топил ее в своих неистовых поцелуях и не мог насытиться ими. И тогда Лэйси с невиданной доселе смелостью и страстностью ответила ему.

Запрокинув голову и шепча ее имя, словно в горячке, он вдруг резко овладел ею.

Прижавшись ртом к пылавшим устам жены, Трэй заглушил ее стон блаженства их совместного переживания.

Небо на востоке уже светлело, когда супруги, не в силах больше пошевелиться, уснули.

Но даже во сне он не разомкнул своих объятий.

ГЛАВА 26

Трэй и Лэйси пробудились от веселого гомона ковбоев и звонких шлепков, которыми те, умываясь, награждали друг друга.

Трэй все еще крепко обнимал Лэйси. Когда он склонился, чтобы запечатлеть на ее губах долгий и крепкий поцелуй, она почувствовала, что муж снова хочет ее.

Лэйси испуганно зашептала:

— Не можем же мы сейчас среди белого дня этим заниматься. Нас могут увидеть! Не надо, Трэй!

Вместо ответа он лишь натянул одеяло, укрыв себя и ее с головой.

— А вот и не увидят, — прошептал он.

— Ну и что? Они все равно поймут, чем мы тут с тобой занимаемся, — зашептала она.

— Пусть смотрят, если хотят. Никто ничего не поймет, если ты ляжешь на меня…

Когда супруги вышли к столу, ковбои уже доедали свой завтрак. Почувствовав на себе их любопытные взгляды, Лэйси смутилась, ей захотелось провалиться сквозь землю.

«Черт бы тебя побрал, Трэй Сондерс, — подумала она, покраснев как рак. — Ты меня обманул. Все гуртовщики прекрасно знали, чем мы там занимаемся».

Когда жена устремила на мужа полный укоризны взгляд, тот только ухмыльнулся и весело подмигнул ей.

Ковбои расселись по лошадям и ускакали кто куда ловить дикий скот, а супруги задержались еще у грузового фургона выпить по второй кружке кофе. Она ждала, что сейчас он произнесет те слова, которые она давно надеялась услышать от него. Молодая женщина знала, что Трэй обожает ее тело — в этом она еще раз убедилась ночью и утром.

Но этого ей было недостаточно. Она хотела, чтобы он любил в ней и человека, конкретную личность.

Слова, которые она так жаждала услышать, так и не были сказаны. Поднявшись и собираясь последовать за остальными ковбоями, Трэй все с той же хорошо знакомой ироничной искоркой в глазах сообщил:

— Я заеду домой к обеду. Может быть, что-нибудь вкусненькое приготовишь на десерт и подашь его в… спальне?

Первым побуждением Лэйси было крикнуть ему, что никаких десертов в спальне ему не видать, но это желание тут же исчезло. Она поняла, что своим отказом может только им обоим навредить. И предложи он ей заняться с ним любовью прямо сейчас, здесь, под этим фургоном, Лэйси без колебаний согласилась бы. — Я подумаю, — ответила она ему, улыбаясь своими зелеными глазами.

Быстро чмокнув ее в щеку, Трэй вскочил на своего мустанга и, махнув рукой, галопом бросился к костру, туда, где уже начинали клеймить скот.

— Пора вам с Трэем, наверное, жить по-человечески, как все, — произнес Джиггерс, когда Лэйси уже собралась ехать назад на ранчо. — Тогда жизнь и для него и для тебя станет спокойнее, легче. Он ведь просто рассудка лишился с тех пор, как приехал с того последнего перегона прошлой осенью.

Молодая женщина ничего не ответила старику, а только ошеломленно посмотрела на него. По пути домой она долго раздумывала над этими словами. Джиггерс недвусмысленно намекал о том, что вина за то, что Трэю этой зимой пришлось очень трудно, лежит на ней.

«Неужели я все это время была несправедлива к нему? Неужели он продолжал хранить верность мне, как и утверждал?» — думала она.

Добравшись до ранчо и сдав Гнедую кому-то из конюхов, Лэйси предалась радости от предвкушения того «десерта», который она подаст своему супругу в спальне…

В это утро у них возник своего рода обычай, продолжавшийся до окончания клеймения животных. Теперь они не только регулярно проводили вместе послеобеденное время, но и, как положено, делили супружеское ложе по ночам. Любовные игры их затягивались далеко за полночь, и обычно, когда Трэй утром приезжал на работу, остальные ковбои к этому времени успевали заклеймить не одного теленка.

В одно прекрасное утро Джиггерс не удержался и заметил:

— Знаешь, сынок, ты бы поберег себя малость. А то худеешь прямо на глазах. Кончай ты эту свою ночную смену.

В ответ Трэй лишь ухмыльнулся.

— Я скорее дам огрубить себе правую руку — ответил он.

Однажды Лэйси, несмотря на царившее в этот день пекло, решила отправиться в Маренго за нитками — накопилось множество рубашек Трэя, которые требовали немедленной и основательной починки. Стоило появиться дырке на одной, как тут же начинали рваться и остальные.

Когда она зашла в магазин, Нэлли Дулитл встретила ее улыбкой до ушей.

— А у меня для тебя письмо, — объявила она. Сунув руку куда-то под прилавок, женщина достала конверт. — Судя по обратному адресу — из Сан-Франциско!