Очень храбрый человек

– Что ж, это была пустая трата времени, – сказал Бовуар. – Но не побывать у нее мы не могли.

Пока они шли к машине, Гамаш думал о выражении лица Полины Вашон. Об этом похотливом взгляде. Она хотела, чтобы он казался соблазнительным, но в нем было что-то жестокое. Определенно что-то расчетливое. Правда, только на мгновение… А потом все исчезло.

– Омер?

Голос пожилой женщины проник через закрытую дверь комнаты, где Омер лежал на кровати, уставившись в потолок. Пытаясь сообразить, как… К счастью, ему не приходилось думать о том, как сделать так, чтобы выйти сухим из воды. Не было нужды.

Он не ответил.

– Это Рут Зардо. Мы вчера встречались в доме у Клары. Я знаю, вы здесь и слышите меня. Я хочу сказать вам кое-что.

Потом до него донеслось негромкое бормотание. Что-то вроде «фак-фак».

Он сел на кровати, но дверь не открыл. Он не искал ничьей компании.

Тогда неустрашимая Рут произнесла свое послание и удалилась.

– Вот, – сказала Изабель Лакост, бросив пару сапог к ногам Бовуара.

– Ходила в обувной? – поинтересовался он, поднимая их.

Оставив Гамаша дома, Бовуар вернулся в оперативный штаб. Теперь он держал сапоги на вытянутой руке, рассматривая их.

Они отливали оливково-зеленым цветом. Резиновые. С фетровой подкладкой. Высотой до колена.

– Прощальный подарок перед Парижем? – спросил Бовуар. – Ты так добра, моя тыковка.

– Продолжай в том же духе, и они окажутся у тебя в заднице.

– К лицу ли новому руководителю отдела по борьбе с организованной преступностью использовать такие выражения? – Он улыбнулся ей. – Поздравляю. Я слышал от коллег, что ты согласилась.

– Ну, не совсем, – ответила Лакост. – Надо посоветоваться с семьей. И тебе хорошо известно, что я не собираюсь возглавлять ни одну из криминальных семей.

– Merde, а я-то думал, что мы теперь до конца жизни будем бесплатно получать домашнюю технику.

– Глупый ты. Бесплатный сыр – это еще может быть. – Она села за свой стол. – Что касается сапог, то я купила их в магазине месье Беливо. Шеф был прав. Месье Беливо говорит, что это самые распространенные сапоги в продаже. Все в таких ходят.

– А почему бы и нет? Очень стильные. – Бовуар уронил их на пол. – Точно такие же у Трейси, да?

– Верно. Такие же сапоги оставили следы под машиной Вивьен. Тот же размер. Десятый. Даже у старшего инспектора Гамаша есть такая пара.

– Намекаешь, что он под подозрением?

– Да-да, намекаю, – сказала она с терпеливой улыбкой. – Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

Жан Ги знал. Он опять поднял сапоги и внимательно изучил их.

Лакост, конечно, была права.

Сапоги были точно такие же, как те, что оставили следы под машиной Вивьен. Точно такие же, как те, которые они нашли в доме Трейси и использовали как улику. Улику, признанную отравленным фруктом.

И очевидно, такие же, как те, в которых ходила подавляющая часть сельского Квебека.

– Я надела их, – сказала Лакост, – и прошла по снегу и грязи. Потом сфотографировала следы. И вот что странно: сапоги десятого размера, мужские, а ноги у меня седьмого размера.

– Женские.

– Спасибо. Да. Но поскольку резиновая подошва такая толстая, а рисунок на подошве такой глубокий, мои ноги оставили точно такие же следы, как и те, что под машиной.

– Точно?

Бовуар перевернул сапоги. Подошвы были сделаны из прочной резины, чтобы обеспечивать надежную изоляцию и хорошее сцепление. И чтобы не изнашиваться. Таким образом, подошвы на сапогах пятилетнего ребенка не очень отличались, если вообще отличались, от подошв этих новеньких сапог.

– Я отправила фотографию в лабораторию, они проведут сравнительный анализ, но я не вижу разницы.

– Значит…

– Значит, следы под машиной мог оставить кто угодно. Мужчина, женщина… и даже ребенок.

– Это не приближает нас к Трейси, – заметил Бовуар. – Напротив, мы таким образом работаем на защиту, если она еще в этом нуждается.

– Я знаю, – сказала Лакост.

На мосту не обязательно должен был находиться крупный человек. Это могла быть и хрупкая женщина. И сейчас, когда Бовуар подумал об этом, он вспомнил, что, по словам коронера, следы на груди Вивьен – синяки, появившиеся от толчка, – вероятно, были оставлены крупным человеком.

Но…

Коронер также отметила, что синяки кровоточили. Расползались под кожей. Доктор Харрис не исключала вероятности того, что их оставили руки женщины меньшего роста.

– Полина Вашон? – спросил Бовуар.

Лакост кивнула.

Когда старший инспектор Гамаш вошел в кухню, Лизетт Клутье встала.

Омер и Рейн-Мари сидели перед печкой, на подносе между ними стояли чайник с чаем и вазочка с песочным печеньем.

Фред, лежащий на ковре у ног Омера, едва поднял голову, чтобы посмотреть, кто вошел.

Анри и Грейси подбежали к дверям встречать Армана, а потом погнались друг за дружкой в кухню, путаясь у него под ногами. Но он давно привык к таким играм.

Омер смотрел вниз, на свои большие, крепко сцепленные руки.

Наконец он медленно поднялся и повернулся к Арману. Слева на голове у него виднелся пластырь на ранке, которую он получил, когда упал на пол в зале судебных заседаний и потерял сознание. Синяк вокруг глаза дополнялся кровоподтеком, уходящим за линию роста волос.