Очень храбрый человек

Она увидела Омера в другом свете. Не как человека, а как отца. У нее самой детей не было, и она не могла в полной мере оценить глубину его чувства к дочери. Теперь она понимала, о чем говорила ее подруга Кати. Об этой связи между отцом и дочерью. Почти что клише, а в некоторых случаях и мифология.

Кати давно на это сетовала, но Лизетт, хотя и любила подругу, не могла понять, почему Вивьен влечет к отцу, а не к матери.

Кати не была склонна к проявлению чувств. Она была энергичной. Содержала дом в чистоте и порядке. Однако радость в него приносил Омер. Так же как Вивьен принесла в него жизнь.

Дом был идеальной маленькой экосистемой. Но Кати оставалась снаружи, зрительницей.

Отец обожал дочку с первых ее дней, с пеленок.

Но теперь ее не было, и он стал распадаться на части. Его удерживала только ненависть.

Старший инспектор Гамаш понял это прежде, чем кто-либо другой. Он знал – наверное, потому, что сам любил свою дочь безоглядно, – на что способен человек в такой ситуации. Что он может сделать.

Если его не запереть.

Несмотря на это, агент Клутье спросила себя, а такой ли уж большой будет грех, если она выпустит Омера из камеры.

Омер, конечно, убьет Карла Трейси. Но приговор ему почти наверняка будет настолько мягким, насколько это допускает закон.

Он не понесет уголовной ответственности. И не будет представлять угрозы для общества. Кроме одного человека. Лизетт Клутье.

Ее арестуют и будут судить за то, что выпустила его. Но по крайней мере, Омер будет знать, на что она готова была пойти ради него.

Другие агенты в помещении, включая агента Камерона, следили за ней, когда она вернулась за свой стол и открыла аккаунт в «Инстаграме».

«Подозревают ли они, что у меня на уме?»

Да разве это важно?

Лизетт Клутье посмотрела на экран и опять увидела короткое «Нет». Постаревшее на несколько часов. Она набрала свой ответ.

@NouveauGalerie: Извините. Была занята с покупателями.

Нет проблем. Перспективных керамистов хватает. Вы наверняка

найдете другие варианты. Удачи вам.

Через две минуты она получила ответ. И опять короткий. Но вполне достаточный. В нем содержалось приглашение посетить закрытый аккаунт Карла Трейси в «Инстаграме».

Глава двадцать вторая

@NouveauGalerie: Спасибо за допуск. Посмотрел ваши работы.

Многообещающие изделия, но не годятся для галереи.

Удачи @CarlTracey.

@СерьезныйКоллекционер: По-новому смотрю на купленный

мной портрет Морроу. Три смеющиеся старухи. Слабее, чем мне

показалось вначале. Поверхностный.

Охренеть. Посмотрите это видео. #ГамашАтстой

Гамаш знал, что в морге стоит специфический запах. Причем вовсе не тошнотворный аромат гниения. После многих лет нахождения рядом с трупами и убийцами он чувствовал этот запах на расстоянии.

Нет. В морге пахло безукоризненной, чуть ли не суровой чистотой.

От которой у него выворачивало желудок.

Когда распахнулась дверь, его обдало стерильным воздухом, и он поспешил взять себя в руки.

Но на сей раз неприятные ощущения в глубине желудка были вызваны не запахом. И даже не тем грызущим чувством, что здесь, на этом металлическом столе, могла лежать Анни.

Только один раз в своей карьере Арман Гамаш испытал это особое ощущение.

Это было сомнение. Не в том, что они смогут найти убийцу, – он был уверен, что они его уже нашли. Сомнение в том, что они смогут убедить суд.

В тот другой раз, в его первый год работы главой отдела по расследованию убийств, у него и в самом деле случился провал – убийца ушел от наказания.

А сегодня он смотрел на тело Вивьен Годен. Видел синяки на нем. Видел рассечение ее брюшины.

И чувствовал накатившую на него волну тошноты.

– Что у вас? – спросил Жан Ги Бовуар у доктора Харрис.

– Как видите, на теле множественные повреждения. Некоторые травмы явно получены после смерти, но некоторые нанесены еще при жизни.

– Ее избили, – сказал Бовуар.

– Ну…

– Что «ну»? – резко сказал он, но тут же поднял руки, извиняясь. – Désolé.

– Все в порядке. Я чувствую то же самое. Это особенно мерзкий случай. Проблема в том, что я не могу определенно сказать, какие повреждения она получила перед самой смертью, а какие – когда ее несла река, но она была еще жива. На ней есть и более старые синяки. – Доктор Харрис показала на желтые и зеленоватые отметины на руках и ногах Вивьен. – Но вот здесь… – коронер показала на другие отметины, – идентифицировать труднее.

– Они свежие, – сказал Гамаш.

– Oui. Но что послужило их причиной? Человек? Или камень, или ветка дерева? Ее нес быстрый поток. Она могла получить там множество повреждений, даже все, которые мы видим.

Они посмотрели на обнаженное, избитое тело Вивьен.

– А плод? – спросил Гамаш. – На каком сроке?

– Я бы сказала, ей приблизительно двадцать недель.

– Ей? – спросил Бовуар. – Это девочка?

Он побледнел и посмотрел на своего тестя. И тогда Арман понял.

У Анни и Жана Ги будет дочь. Девочка.

– Да.

Если доктор Харрис и заметила этот обмен взглядами между двумя мужчинами, то предпочла ничего не говорить.

– Наверняка я могу утверждать только то, что она попала в реку еще живой. У нее вода в легких.