Очень храбрый человек

– Или Трейси последовал туда за ней и убил ее.

– Но если он желал ей смерти, то зачем ждать, когда она уедет? – задумчиво сказал Гамаш, не отрывая глаз от дороги. – Он не показался мне человеком, который действует без плана. Я мог бы еще понять, если бы он не сдержался и убил ее тем вечером дома. Либо намеренно, либо в приступе ярости. Но чтобы следовать за ней?

– Он сказал вам, что оставил ее в гостиной, ушел к себе в студию и напился, так?

– Oui.

– Может, он сознательно доводил себя до бешенства. Представлял Вивьен с другим мужчиной и становился все злее и злее. Он видит, как она уходит, и решает поехать за ней, думая, что жена едет на встречу с любовником.

Гамаш кивнул. Это ему было понятно.

– Он решает разобраться с ними. Вы верите, что у Вивьен и в самом деле был любовник? – спросил Бовуар и зевнул.

– Должен был быть, – сказал Гамаш. – По крайней мере, по твоему сценарию. Иначе зачем она поехала к мосту?

– Хорошо. Она едет на встречу с любовником, но разве Трейси не должен был убить и его?

– Может, и убил. Хотя это вряд ли, – сказал Гамаш. – Трейси трус, как все насильники и мучители. Он не стал бы нападать на человека, способного дать отпор.

– Значит, если он последовал за Вивьен, то увидел ее на мосту одну. В ожидании. И сбросил ее в воду.

– Что ты там нашел?

– Я обнаружил, что не люблю подгнившие мосты во время наводнений.

– Та-а-ак, – сказал Гамаш. – Весьма полезное знание. Что-нибудь еще?

– Чтобы проломить перила, не требовалось особых усилий. Они треснули изнутри, и, похоже, недавно. Я думаю, нет никаких сомнений, что именно там и упала Вивьен.

– А какие-нибудь реальные доказательства?

– Пока их нет. Исследуем дерево на волокна и кровь. Мы сняли секцию перил в том месте, где произошло падение, и отвезли для исследования в лабораторию. Кроме того, у нас есть дорожная сумка Вивьен, – напомнил Бовуар. – Лакост обратила внимание, что вся собранная в ней одежда летняя.

– Хм, – произнес Гамаш. – Странно.

– Это не единственная странность. Вы знаете о таблетках в сумке?

– Да.

– Они предназначены для прерывания беременности.

– Для чего? – Гамаш покосился на зятя, но тут же снова стал смотреть на дорогу.

– Медикаментозное средство для прерывания беременности на ранних сроках. И кажется, она купила их на черном рынке.

– Я вот думаю, на каком она была сроке, – сказал Гамаш.

Они оба считали, что она уже оставила позади тот этап, который называют ранней беременностью. Но точную информацию можно будет узнать от коронера.

– Изабель считает, что Вивьен не сама собирала сумку. Я придерживаюсь того же мнения, – сказал Жан Ги, снова зевнув.

Тепло салона и тихое гудение двигателя делали свое дело: Жан Ги чувствовал, что проигрывает борьбу за то, чтобы оставаться начеку. Даже просто бодрствующим.

– Ты думаешь, сумку собрал Трейси, – сказал Гамаш.

– Да. По-моему, это было самое обычное убийство. Вы нашли кровь в гостиной. А мы нашли кровь в машине. Трейси признает, что бил жену. Либо он убил ее дома, избив до смерти, а потом отвез к мосту и сбросил в воду, чтобы выглядело как самоубийство или несчастный случай, либо же отвез ее туда, пока она была еще жива, и сбросил с моста.

– Вряд ли он избил ее до смерти дома. Крови слишком мало. А если она была еще жива, то не стала бы садиться с ним в машину.

– Да, это проблема. Не стала бы. По крайней мере, добровольно.

– Тогда наиболее вероятное объяснение таково: она потеряла сознание от побоев, он отвез ее туда и сбросил с моста в воду, – сказал Гамаш. – Рассчитывая, как ты говоришь, что это сойдет за самоубийство или несчастный случай. Он собрал дорожную сумку, хватая что попало, и сбросил сумку следом за ней. Вот только люди не собирают вещи, если намерены покончить с собой. Если он хотел, чтобы мы поверили в это, то совершил ошибку.

– Тут есть еще одна проблема, – заметил Бовуар. – Кровь найдена со стороны водителя. Похоже, Вивьен получила какое-то повреждение, но все же могла вести машину.

– Значит, она сама туда приехала, – сказал Гамаш, поразмыслив. – И нет никаких вещественных доказательств того, что на мосту был кто-то, кроме нее.

– Пока нет. Вы думаете, он этого не делал?

– Трейси? О нет, это он. Это просто вопрос трактования улик. И их достаточного количества, чтобы убедить суд.

Он посмотрел на зятя. Глаза Жана Ги почти закрылись.

Через минуту после того, как Гамаш замолчал, Жан Ги уже спал.

Когда они подъехали к моргу, Гамаш несколько раз перебрал в голове подробности их разговора, но к решению так и не приблизился.

Вернувшись в местное отделение полиции, агент Клутье увидела совсем другого Омера Годена, не похожего на того, которого оставила.

– Как получилось, что я здесь, а он на свободе? – спросил Омер. – Выпусти меня.

– Я не могу.

– Очень даже можешь. Ты чертов коп.

Лизетт побледнела. Она не привыкла, чтобы с ней так говорили. И определенно – чтобы так с ней говорил Омер. Она посмотрела в эти разгневанные глаза и поняла своим рациональным умом, что это говорит не Омер. Это говорит его боль.

Но что бы ни говорил ей разум, ее сердце сжалось.