Очень храбрый человек

Что еще может сделать человек, не чувствующий за собой никакой вины? Она и сама поступала точно так же с записанными посланиями с незнакомых номеров.

Клутье начала понимать, как могут совершенно обычные вещи вдруг становиться зловещими, если ты решишь их такими видеть.

– Можно осмотреть дом? – спросила Лакост.

Жеральд Бертран удивленно взглянул на нее, но кивнул.

– У вас есть подружка? – спросила она, когда они осматривали маленький дом, очень неряшливый и очень мужской.

Здесь обитал мужчина-ребенок, одинокий мужчина. Мебель в доме выглядела так, словно ее привезли сюда от друзей, от родственников или со свалки. В подвале хранились какие-то хоккейные трофеи. Груда лыж и коньков, охотничий инвентарь.

На стенах висело несколько фотографий: Жеральд с друзьями, с командой, с семьей. Но ни одной – с Вивьен.

– Кто это? – спросила Лакост, глядя на одну из многих фотографий на холодильнике.

– Прежняя подружка. Мы расстались месяца два назад.

– И вы оставили ее фотографию?

Он пожал плечами:

– Я забыл, что она здесь.

На фотографии были запечатлены два человека в купальных костюмах у озера. Они улыбались, прижавшись щекой друг к другу, чтобы сделать селфи.

– У вас есть оружие?

– Охотничье ружье. И лицензия.

Бертран показал им ружье. Как и положено, он держал оружие под замком, а патроны были заперты в другой комнате. Из бумажника он достал лицензию.

Лакост осмотрела ружье. Чистое. Ухоженное.

– Где вы охотитесь?

– Куда дружки пригласят, но главным образом на севере. В Абитиби. Давно уже там не бывал. С рождения Вандреди.

– Почему?

– Наверное, потерял вкус к убийству живых существ.

– Где вы были во второй половине дня в субботу? – спросила Лакост.

– Вы шутите, да?

Но, судя по выражению лица, она ничуть не шутила.

Бертран задумался на несколько секунд:

– Часов до шести присматривал за Ди, потом сестра закончила работу и забрала ее, затем приехали приятели, и мы смотрели игру.

– Какую игру?

– Хоккей. – Он с трудом верил, что вынужден отвечать на такие вопросы. – «Канадиенс» и «Лифс». Ужасная была игра.

Он был прав. Лакост смотрела игру с мужем и детьми. «Лифс» выиграли.

– Назовите, пожалуйста, их имена. Ваших друзей, – сказала Клутье, доставая блокнот.

– Вы собираетесь говорить с ними? – спросил он.

– Да.

– Но они подумают, что я имею к этому какое-то отношение.

– Назовите, пожалуйста, имена.

Жеральд Бертран медлил, тем самым поднимаясь выше в списке подозреваемых. Карл Трейси все еще занимал верхнюю позицию, и сдвинуть его оттуда было затруднительно, но этот встревоженный человек приблизился к нему.

Он назвал им имена, дал номера телефонов.

– Пожалуйста, не звоните им, месье Бертран, – сказала Клутье. – Мы можем легко проследить ваши звонки.

Бертран побелел как полотно. Он прижал к себе девочку, словно ей что-то угрожало. Суперинтендант Лакост посмотрела на ребенка.

Никаких синяков. Никаких признаков чего-то иного, кроме радости и счастья.

Этот человек мог быть опасен для Вивьен Годен, но Лакост была уверена, что он не причинит вреда ребенку.

– Merci, monsieur, – сказала Лакост и, дав ему свою визитку, направилась вместе с Клутье к выходу. – Возможно, нам понадобятся ваши отпечатки пальцев и образец крови…

– Послушайте, – сказал он, не скрывая огорчения. – С какой стати? Я не имею никакого отношения ни к чему, что бы там ни произошло. Я даже не знаю этих людей.

– Тогда ваши отпечатки и ДНК очистят вас от всяких подозрений.

Клутье открыла дверь, и они вышли.

– Вы знали, что она беременна? – спросила Лакост.

– Я не знал ее, – жалобно произнес он. Потом замолчал, его мощные плечи слегка ссутулились. – Она была беременна?

– Да.

– И кто-то ее убил?

– Да.

– И ребенок…

– Тоже погиб.

Он закрыл уши Вандреди и сказал:

– Это не мир, а какое-то проклятое гребаное дерьмо.

Потом убрал руки с ушей девочки и поцеловал ее. Нежно.

– Он либо замечательный парень, – сказала Клутье в машине, включая передачу, – либо чудовище.

Работая в бухгалтерии, Лизетт Клутье и представить себе не могла, что иногда трудно отделить одно от другого. Но такое бывало.

Как только Бовуар и Гамаш сели за столик в кафе в Кауансвилле, зазвонил телефон Гамаша. Звонили из конной полиции.

– Извини, – сказал Гамаш и вышел, чтобы поговорить.

– Арман? – раздался знакомый голос, перекрывающий знакомые шумы. – Простите, хотел позвонить вам раньше, но подумал, что сначала нужно увидеть собственными глазами.

– Вы в вертолете?

– Oui. Над плотиной Ла-Гранд-три.

Гамаш знал, что это одна из самых старых плотин. Если какая-то плотина и грозила обрушиться…

– Мы открыли шлюзы, – сказал конник, перекрикивая звук роторов.

– И? – крикнул Гамаш.

Бовуар, сидя в кафе, слышал за окном голос Гамаша и видел, как тот наклоняется, закрывает одно ухо рукой, пытаясь расслышать, что ему говорят.

– Похоже, это работает. Я дам вам знать об остальных. – Гамаш слышал, как конник дает инструкции пилоту. – Перезвоню позже.

– А ответвления южнее? Там делают отводы? – прокричал Гамаш в телефон, но связь уже оборвалась.

Гамаш убрал телефон и вздохнул. Закрыл на мгновение глаза. Это просто обязано было сработать.