Очень храбрый человек

И тут Клару осенила мысль. Невзирая на всю свою уверенность, Доминика еще очень молода. Наверное, она опасается, что, выразив свое особое мнение, она потеряет доверие к себе.

– У меня нет проблем с тем, чтобы говорить все как есть, – сказала Оддли, словно прочитав ее мысли. – Идти против общественного мнения. Это мое любимое занятие.

– Тогда почему вы так ничего и не написали? Почему выжидали, не защищали меня? Ущерб уже нанесен.

– Потому что я согласна.

– С чем?

– Ваши миниатюры ужасны, Клара. Банальны. Предсказуемы. Это ваша ошибка. – Она бросила взгляд на «Воинственные матки». – Я восхищаюсь, когда художник пробует себя в чем-то новом. Однако ваши миниатюры демонстрируют не только потрясающее отсутствие техники, но и почти оскорбительное отсутствие глубины, усилия. Они трусливы.

Клара застыла как статуя посреди своей мастерской.

– Я как раз собиралась опубликовать рецензию, когда меня пригласила Рут Зардо. И я решила подождать до встречи с вами. Пока не посмотрю вам в глаза. Не поблагодарю вас лично за ваши прошлые работы и не выскажу своих соображений о новейших. Я думаю, что все эти высказывания в Сети верны. Вы оскорбляете тех, кто прежде любил вашу живопись, кто прежде вас поддерживал. Вы оскорбляете мир искусства. А самое главное, вы промотали, продешевили ваш талант. Предали данный вам дар. И это пародии. Ни один настоящий художник не написал бы такое, не смог бы написать.

Оддли вытащила из кармана лист бумаги:

– Вот.

Протягивая лист Кларе, она опять ощутила этот ускользающий запах. Прячущийся за запахами масла, скипидара, мокрой собаки, старой банановой кожуры.

Это был запах лимона. Не кислый, а свежий, сладковатый запах лимонного пирога с меренгами.

Клара протянула руку к бумаге, хотя уже ощущала трепку и слышала хруст костей.

Глава двадцать шестая

Смотрите это видео. Отрава. #ГамашАтстой

Слышал, что Одд собирается опубликовать рецензию на паскудства

Морроу. Наконец-то. #КлараМорроуОтстой.

@CarlTracey: Карл, тебя никак не найти. Что происходит? Свяжись

со мной.

Информация теперь поступала быстро.

Сидя в машине на рю Принсипаль в Кауансвилле, Жан Ги Бовуар просматривал сообщения от своих агентов.

Он улыбнулся, отключил телефон и вышел, чтобы встретить Гамаша, который прислал ему этот адрес и сам приехал к пиццерии.

– Отпечатки обуви соответствуют обуви Трейси, – сообщил Бовуар без всяких вступлений.

– Bon, – сказал Гамаш. – Все складывается.

– Они там, – произнес Камерон, выходя из-за угла. Он показал на старое низенькое жилое здание. – Раньше там был наркопритон, в котором верховодила мать одного из ребят. Ее мы арестовали, но теперь здесь всем заправляет ее сынишка. Продает не наркотики, а всякое чернорыночное дерьмо.

– Сынишка? – переспросил Гамаш.

– Малолетка. Пятнадцать лет. Зовут Тоби.

В книге, которую Бовуар читал каждый вечер сыну, был персонаж по имени Тоби. Озорной мальчишка с надувной игрушкой.

Оноре был в восторге от приключений Тоби и его игрушки. Жану Ги они казались удивительно трогательными, потому что мальчик героически сражался, защищая своего уязвимого друга. И что бы ни случалось, никогда с ним не расставался.

– Возглавляемая им банда подростков торгует главным образом лекарствами, продающимися по рецепту, болеутоляющими. Ну и другими вещами. Мы их ловим, но они тут же снова оказываются на улице. И пусть их возраст вас не обманывает.

– Нас не обманешь, – сказал Бовуар.

Они последовали за Камероном в здание.

Внутри пахло сыростью, плесенью и крысами. Потрескавшиеся бетонные ступеньки были липкими.

Полицейские поднялись на один пролет, но, как только Камерон ступил на площадку, наверху раздался резкий свист и топот.

– Черт, – выругался Камерон и бросился вверх по лестнице, за ним побежал Гамаш.

Но Бовуар, оценив ситуацию, помчался вниз, на улицу и в проулок в поисках черного выхода из дома.

Раздался громкий хлопок открывающейся двери, и из подвала выскочили несколько подростков.

Гамаш и Камерон разделились, бросились в разные стороны по коридору за группками ребят. Камерон прижал девчонку-подростка к стене в лестничной клетке, ведущей на крышу.

– Где Тоби?

– Не знаю.

Он обыскал ее, вытащил из кармана пакет из фольги и выкидной нож.

Пристегнув ее наручником к перилам, двинулся дальше.

Гамаш загнал одного из парней в квартиру, схватил его, и оба упали на один из грязных матрасов, разложенных на полу. Быстро поднявшись на ноги, Гамаш поставил парнишку в стойку с раздвинутыми ногами, прощупал его на предмет оружия, осмотрел комнату – нет ли тут кого еще. И только теперь увидел пузырьки с таблетками, аккуратно расставленные на полках вдоль всех четырех стен комнаты.

– Ты Тоби?

Парень молчал.

Гамаш вытащил из его карманов нож, пузырек с таблетками и удостоверение.

Не Тоби.

– Где он?

Бовуар ухватил за воротник самого высокого подростка, пытавшегося скрыться в проулке, и развернул к себе лицом. Не он. Она. Девчонка лет пятнадцати.

– Отпусти ее, – раздался голос сверху.

Не отпуская девицу, Бовуар повернулся и увидел на пожарной лестнице тощего парня. Парень целился в него из пистолета.