Очень мелкий бес

По дороге он решил, что немедленно засядет за роман, который к тому дню писал уже почти год, но жена прямо в дверях вручила ему хозяйственную сумку и отправила за картошкой; потом, принеся картошки, он был послан за постным маслом, потом пришло время гулять с собакой, фоксихой Машкой, а на закуску сын-шестиклассник явил недюжинную тупость и никак не мог справиться с примером, в котором было навалом дробей, и десятичных и обычных, и хуже того — ответ, который получался у самого Каляева, не хотел сходиться с ответом, данным в конце учебника. Он едва дождался ночи, когда все домашние угомонились, отнес пишущую машинку на кухню, плотно притворил двери, закурил и дождался, пока Машка уляжется на ноги, что тоже входило в ритуал творческого процесса. Но только он вставил лист в каретку, как зазвонил телефон. Каляев схватил трубку, и тут под вздорный лай Машки состоялся исторический разговор с Конотоповым.

— Все тип-топ, наша с тобой идея претворяется в жизнь.

— Какая еще идея? — устало спросил Каляев.

—   Ты  способен  быстро  написать  роман  по  предложенному  образцу?  —  строго спросил Конотопов, не тратя времени на объяснения.

— Смотря какой, — ответил Каляев.

— Любовный.

— А образец — это «Анна Каренина»?

— Так можешь или нет?

— Если «Анна Каренина», то могу.

— Тогда приходи завтра в одиннадцать на Ново-Фонарный. Обойдешь универсам и за входом в подсобку увидишь вывеску с твердым знаком на конце — «Андропкинъ». Надо, старичок, ковать железо, пока оно мяконькое. Я на себя самое сложное возьму — организационную часть, а ты уж изволь — творческую. Тебе деньги нужны?

— Нужны, — честно ответил Каляев.

— Вот и приходи. Уверен, тебе понравится.

Назавтра Каляев первый и последний раз увидел Андропкина, который восседал в вольтеровском кресле на фоне упаковок с баночным пивом. Другой мебели в этом помещении не было, и Конотопов располагался на ящике с томатной пастой.

— Ну, наконец-то! — сказал он, суетливо освобождая на ящике место для Каляева.

— Как и договаривались, — ответил Каляев и садиться не стал. — Здравствуйте, —кивнул он Андропкину, который смотрел на него без особых эмоций.

Андропкин качнул двойным подбородком.

— Гриша за тебя поручился, — сказал он. — Сколько ты хочешь?

— Чего? — не понял Каляев.

— Чего-чего! — рассмеялся Конотопов. — Гонорара, вот чудак-человек!

— Все зависит от того, что вы желаете получить.

— Угу, — произнес Андропкин и погрузился в раздумье. Каляеву очень захотелось уйти. — Чтобы японка была обязательно, — нарушил молчание Андропкин. — А лучше японка и англичанка — чтобы ревновали друг к другу.

— И лесбийские мотивы? — подобострастно вставил Конотопов.

— Нет, — поморщился Андропкин. — У меня дочери пятнадцать — так вот, чтобы она читала нормально. Понял? Ну там, пара-тройка мужиков из-за японки должны соперничать, разлука быть должна, страдания и несколько драк стоящих, и все это погуще описать надо, так, чтобы слезу вышибало даже у гаишника. Постели много не надо, пусть будут поцелуйчики невинные, ну, там, разве что маленько потрахаются, а остальное читатель домыслит. Главное, чтобы все красиво было и все хорошие живы остались. Сумеешь?

— Не уверен, — сказал Каляев.

—  Цену набивает? — спросил Андропкин у Конотопова так, будто Каляева рядом не было.

— Творческий подход, — объяснил Конотопов. — Не бери на заметку.

— Вот тебе аванс, — сказал Андропкин и протянул Каляеву пачку в банковской упаковке. — Когда напишешь, а я написанное одобрю, получишь еще столько же и еще столько же, когда книжку напечатаю. Договор с тобой Гриша подпишет, и вообще я в это дело вникать не намерен. Вопросы есть?

Вопросов у Каляева не было. На улице он сказал Конотопову:

—  Гриша,  извини,  может  быть,  я  тебя  подвожу,  но  я,  наверное,  не  буду  ничего писать, а деньги верну.

— Что-о? — Конотопов аж присел от изумления. — Дурак! Вот дурак! — Он захлопал себя по бокам, как взволнованная курица. — Во-первых, ты абсолютно прав — ты меня подводишь. Во-вторых, пересчитай то, что получил. И в-третьих, это же собственное издательство, наше с тобой, неужели ты не понимаешь? Это же шанс! Я его убедил, что все будет тип-топ. Ну, напишешь ты про эту японку, выпустим книжонку-другую, а там понемногу все под себя подомнем. И тебе уже пора свою книгу иметь.