Очень приятно, Вила́ры

Дело в том, что у папы есть еще один признак социопатии. Он никогда не выбрасывает мусор в положенном месте. Если точнее, у него, как и всех в поселке, есть мусорный бак, куда он должен кидать мусорные пакеты. Это бак раз в неделю опустошает проезжающий по поселку мусоровоз. Но мой папа почему-то противится такому образу жизни как может. Поэтому мусор он выбрасывает весьма своеобразно.

На парковке возле каждого торгового центра есть что-то вроде гаражей с тележками для продуктов. А у каждого гаража по мусорнику, предназначенному, естественно, не для пакетов, а для мелочи, типа бумажек, огрызков и платков. Вот туда-то батька и запихивает пакеты, получая при этом удовольствие, что делает что-то не по правилам.

Отец вынул из багажника большой пакет.

– Давай скорее, я в туалет хочу, – сказала я.

– Подожди, главное – мой мусор.

Папа стоял у машины, не решаясь подойти к мусорнику, потому что неподалеку как раз прохаживался работник торгового центра. Тут работник отвернулся. Папа рванул к мусорнику, начал пихать туда пакет, он не пролазил, а работник начал поворачиваться в нашу сторону.

– Черт!

Папа со всей силы стукнул кулаком по пакету, он ухнул на дно мусорки, в этот момент работник окончательно повернулся к нам, но отец уже как ни в чем не бывало шел к главному входу. На его лице светилась ни с чем не сравнимая гордость.

Жан-Жак уже ждал нас у кафетерии. Мы все поздоровались, пожали друг другу руки и двинулись обедать.

За столом разговор от сигарет перешел ко мне.

– Ну как, твоей дочке нравится тут? – спросил Жан-Жак.

– Да, – папа изо всех сил старался есть прилично, не сметая все с тарелки за секунду, поэтому был очень напряжен. – Представляешь, она даже не хочет вернуться назад. Я ей предлагаю, а она ни в какую.

– Но это же хорошо, – сказал Жан-Жак и улыбнулся мне.

– Ну да, – неуверенно ответил папа. – А еще у нее сломался телефон, но я разорен, я не могу купить ей новый.

– А какой ты хочешь? – спросил у меня Жан-Жак.

– Айфон.

– Но айфоны есть недорогие. А главное, это хорошая модель, долго прослужит. Обязательно купи ей.

– Слушай, Жан-Жак, иди к черту. Я столько для нее делаю, телефон – это лишнее.

– Но всегда можно сделать больше, например, подарить телефон на Новый год.

Батька делано рассмеялся.

– Ой, замолчи, пожалуйста, – и он пошел за кофе.

– Не волнуйся, сейчас я папу за две минуты уговорю, – радостно заявил Жан-Жак.

Папа вернулся с двумя кофе, к которым прилагалась конфетка. Жан— Жак отдал мне свою, папа посмотрел на него и поскорее засунул конфету в рот, будто боялся, что я ее отберу.

– В общем, смотри, – Жан-Жак вынул свой айфон и открыл на нем какой-то сайт. – Тут можно купить поддержаные айфоны. Они дешевле, но работают так же хорошо. Если хотите, я могу все заказать.

– А как происходит заказ? – спросил папа, хотя его лицо не выражало никакой заинтересованности.

Жан-Жак принялся учить его покупкам в интернете, но это с самого начала была плохая затея. Отец ничего не понимал, с ужасом смотрел на экран, и явно скучал. Жан-Жак подмигнул мне, я захихикала, папа оторвался от своей спячки и с ужасом на нас посмотрел.

– Подожди, я ничего не понял, давай сначала, – сказал он через десять минут.

Жан-Жак терпеливо объяснил заново. В конце концов папа промолвил:

– Значит так, я подумаю, и вообще, займусь всем этим после того, как она вернется с каникул, в середине января, потому что я очень устал, и я разорен.

На этом встреча закончилась. Жан-Жак поехал домой, а мы сходили за покупками. Проходя мимо большого оленя, выставленного к Рождеству в холле супермаркета, я попросила папу сфотографировать меня. Поскольку попытки освоить камеру на смартфоне у отца заканчивались какой-то ерундой, которая была либо размытая, либо мои ноги вместо лица, я поставила камеру на режим автоматической съемки через десять секунд и сказала папе, что его задача – просто держать телефон. Взяв его, он чуть не выронил, потому куда-то ткнул пальцем, сбив мне все. Со второй попытки я таки получила свои фотки, изрядно устав.

Назад мы ехали молча. Правда, один раз сквозь наушники мне послышалось, будто отец что-то говорит. Я сняла их, и поняла, что папа просто шепотом разговаривает сам с собой, видимо, обсуждая свою бедность.

Когда мы входили в дом, я громко зевнула. Отец резко повернулся ко мне.

– Не смей зевать!

– Почему?

– Потому что зевать имеют право только те, кто много работают и устают. А ты ни черта не делаешь, не устаешь, а потому не смей зевать.

Я хотела было сказать многое, например, что зевают люди еще и от того, что мозгу не хватает кислорода, или что он вообще-то уже давно на пенсии и тоже не работает, но промолчала.

Сам папа зевал бесконечно, утром, днем, вечером, уставшим, выспавшимся, по любому поводу. Зевал он долго и протяжно, как-то так:

– А-а-а-а-у-и-у-и!

Однажды он рассказал нам такую историю. Встав как-то утром несколько лет назад, батька открыл в спальне окно и зевнул. Через пару секунд во входную дверь постучали. На пороге стоял незнакомый мужчина.

– У вас все хорошо? – обеспокоенно спросил он.

– Да, а что? – не понял отец.