Очень странная история

— Да! Я убил его! Убил!!! И кольцо тут ни при чём! Мне надоело каждый вечер перед сном выслушивать от своей жены, какой Сигурд такой и какой эдакий! И ещё полночи слушать твои отказы. Надоело! Вот теперь он — никакой, сейчас привезут его, как дохлого кабана. Можешь пойти полюбоваться на своего Сигурда! — Гуннар встал с лежанки. — Так и не помогла мне снять сапоги… — Он погрозил пальцем. — А ведь ты моя жена! Мать моей дочери. Ну и чёрт с тобой, пойду ещё вина выпью. — И он двинулся, пошатываясь, к выходу.

— Это не твоя дочь…

— Что? — медленно развернулся Гуннар.

— Это не твоя дочь, дерьмо собачье! — Хильда стояла спокойно и даже расслабленно. — Да и не могла быть твоей! Чем бы ты её сделал? Я даже не понимаю, как ты сам-то поверил в то, что она твоя.

— Ох, не надо было так говорить… — Гуннар сокрушённо покачал головой.

И вдруг, рванув правой рукой нож из-за пояса, резко замахнулся на Хильду, но тут же, угадав её блок, перекинул нож в левую и с коротким замахом ударил в правый бок жены.

— Не надо… было… так… — повторил он. — Видишь, как всё гадко вышло.

— Нич… то… же… — губы королевы быстро бледнели.

— Не надо так говорить! — С этими словами Гуннар перехватил нож правой и с силой рванул вверх и вправо, вспарывая живот и разрезая артерию.

Хильда распахнула рот, зевнула и медленно поползла по Гуннару на пол. В последний момент король толкнул её коленом, и тело — уже тело! — завалилось на бок, пропитывая кровью всё вокруг.

— Да ты, как я посмотрю, разошёлся, король! — Хаген стоял в раскрытых дверях и качал головой.

— Прибери здесь всё, — бросил, выходя Гуннар.

— Я…

— САМ! САМ ВСЁ ПРИБЕРИ! — И пошёл, пошатываясь, в приёмный зал.

В зале на троне сидел Аттила и задумчиво пел себе под нос тягучую варварскую песню.

— Подвинься, — Гуннар толкнул в плечо царя царей.

— А-а-а-а, а вот и наса коло-о-о-оль, — вскакивая с трона, протянул Аттила. — Наслася наса кололь. Я плоснулся, нисё не пойму, на дволе баба кличит, налод весь безыт, а моя всё плопустила… Думаю, однако, так весь плазник плопусю. Высел на улису, два телега стоит, на одной дохлый свинья лезыт, на длугой Зигфлид-длуг, тозе дохлый. Мама моя дологая… И Луна олёт-плиситает. Кинулся твоя искать, нет нигде твоя… А тут ты сама плишла. Ну, лассказывай, как без меня плаздник гуляли, посему Зигфлид совсем дохлый на телеска валяеса?

— На охоте шею свернул… — скривив лицо, Гуннар потянулся за кувшином с вином, поднёс к губам и надолго припал к нему.

— Как сломал сею? Он сё, на голове плыгал?

— С коня на полном скаку слетел, — оторвавшись от кувшина, ответил Гуннар и снова припал к вину.

— Ага… Зигфлид? Скакал-скакал, блык! Упал, сею свернул… Кольсо с луки, лас! упал и плямо, лас! тебе на палес, да? — Аттила потянул Гуннара за руку с кольцом.

— Не твоё дело, чёрт раскосый! — Гуннар вырвал руку.

— Конесно, не моё дело… Тут у вас гостей убивают, и это не моё дело… — замахал руками Аттила. — Я сяс слысал, как ты своя зена убивал! Не волнуйся, это плавильно сделал. Глупая была баба. Новую найдёс. А вот длуга ты убил зля, глупый дулак! Длуга, как новую бабу, не найдёс, а ты убил его. Из-за бабы убил! Дулак! И ты есё сильно позалеешь об этом! Запомни это, кололь! А теперь я забилаю эту пьянису, даский кололь, и уезаю, а ты плаздник дальше плазднуй, без меня! — Гунн развернулся и направился к выходу, потом остановился. — Слусай… А ты и лимский посланник убил? Он тозе на охоту собилался…

— Да пошёл ты! Отстал он… И вообще, собрался уезжать — вали отсюда!

— Я тогда его тоже заберу с собой, — вдруг без малейшего акцента заявил абсолютно трезвый Аттила, — а то он у тебя со стула упадёт и голову сломает. Аэций мне потом… Буду с женой обедать и ножик проглочу, обед дело опасное. — И вышел, оставив изумлённого короля.

— Легче сжечь королевские палаты, чем убрать всю кровь… — Хаген вошёл в приемную, тряся окровавленными руками.

— Поджигай, — пожал плечами Гуннар, продолжая изумлённо смотреть на дверь. — Только притащи сюда Зигфрида и всех исландцев. Во-о-от такую, — он развёл руками, — тризну справим! Да и кабана тоже притащи, я и его убил… Ох и вляпался же я с тобой, жрец… Будь ты проклят с этим кольцом!

— Перемелется, мой король… Перемелется — мука будет. А у нас, глядишь, золотишко появится.

— Не знаю, как золотишко, — усомнился Гуннар, — а славы у нас теперь с тобой — хоть отбавляй.

***