Очередь

Вам следовало выдвигать кабальные условия, их от вас ждали и трепетали заранее. У вас была железная позиция. Ни у вас, ни у бригадира, как явствует из его письма, нет зимних запасов. По вине очереди вы застряли в городе, бригадир без учетчика не мог контролировать сезонных рабочих, и они до донышка вычерпали общий котел. На этом основании вы могли требовать, чтобы за город к бригадиру вас сопроводил караван уличников, навьюченных провизией и снаряжением. Причем это вовсе не значит, что им предстояло сгинуть, замерзнуть в снегах. Постепенно вы сколотили бы из ослов очереди ударную бригаду, способную и зимой добывать пропитание себе, своему бригадиру и учетчику.

Зимой сезонной работы мало, она тяжела, но она есть. Не знаю, доводилось ли вам промышлять в это время года. Лично я навсегда запомнил, как до ухода в город бил ледовые клинья. Наша бригада зимой готовила фронт летних каменоломных работ. С рассветом мы собирали хворост, на кострах топили снег и заливали воду в трещины гранитных скал над высоченным речным обрывом. Вода замерзала и рвала камень. Морозными ночами мы слышали сквозь сон, как он лопался. Паутина трещин расширялась, но медленно, мало-помалу. И следующим утром с восходом солнца мы вновь разводили огонь на крутых скользких уступах, чтобы вытопить из скал вчерашние ледовые клинья, ведь они отработали свое и больше не распирали уже расширившийся под их давлением камень. Мы топили и заливали в трещины новую воду, чтобы она смерзлась в новые, более широкие клинья. И так день за днем. Это была не работа, а сплошная мука изнеможения, холода и страха на покрытой ледяными натеками круче. Сколько раз я и мои товарищи срывались! Мы все упали бы в каменистое русло текущей глубоко внизу реки, если бы не привязывались веревками к сосне, вцепившейся корнями в расселины гранитного утеса. Зимой мы его расклинивали, откалывали по частям, но летом сосна еще глубже пускала корни. Откровенно говоря, когда мне вспоминается та зимовка, я думаю, что лучше быть гонцом на посылках у неграмотной бабы в городе, чем героем загородного труда.

Богомолец тоже когда-то давно бил ледовые клинья. Накануне переговоров он потирал руки в предвкушении, как вы будете вгонять клин за клином в команду авторитетов: потребуете не только проводить вас за город, но и включить в караван сопровождения стряпку. А что! Это не пустая прихоть, на это есть серьезный мотив. Стряпка уже проверенный за городом кадр, вы с бригадиром работали с ней прежде, можете на нее положиться. Вот и пришлось бы знатной авторитетке, госпоже Матвеевне на старости лет стать золушкой, тягать котлы из огня. Ее уход за город огорчил бы ее почитателей и потешил бы остальную очередь. Стряпке много чего можно сказать и припомнить: ты, Матвеевна, сладко ела, мягко спала, обожатели заглядывали тебе в рот и прислуживали, авторитеты к тебе прислушивались, зато теперь забудь свой порядковый номер очереди, тебя выкинут из нее на первой же перекличке после ухода за город, забудь и дармовщинку, отныне не тебе будут носить гостинцы, наоборот, ты в самую лютую стужу будешь вставать до света, чтобы успеть приготовить завтрак на всю бригаду, иначе надают тебе тумаков.

Не буду больше рассказывать, потому что дня не хватит, сколько было гаданий и треволнений в ожидании вашей первой речи по выдвижению условий на переговорах! И матерые авторитеты, и рядовые солдаты очереди, пронюхавшие о переговорах и рыскавшие на дальних подступах к даче в надежде поймать какой-нибудь слух, затаили дыхание. Зная вашу нездешнюю, изощренную изобретательность, ждали чего-то еще более странного и зловещего, чем самые жуткие наши предположения. Пессимисты были уверены, что авторитетам понадобится не день и не два, чтобы только выведать у вас условия. И на фоне такого дикого ажиотажа вы вчера утром скромно выдвинули простенькие, убогие требования. И согласились на тяжелейшее встречное условие – самому уговорить Риму уйти с вами за город. Выходит, зря мы боялись. Гора родила мышь. В тот миг, когда авторитеты за столом переговоров это осознали, у них осталась одна трудность – не прыгнуть от радости до потолка, сдержать общее ликование. Вы же видели, как они переполошились: те, что совладали с эмоциями, набрасывались на товарищей, чтобы скрыть глупый восторг на их блаженных физиономиях.

Фактически вы потребовали у очереди того, о чем она может лишь мечтать, – чтобы вы с Римой исчезли из города. А себе и своим приготовили безрадостную перспективу. Вы могли бы вернуться за город удальцом во главе партии пленных уличников и выстроить их перед бригадиром для выполнения его указаний. Вместо этого вам предстоит голодная зимовка в компании с девочкой и стариком. Это будет чудо, если вы дотянете до весны. Таким образом, все, что можно, вы на переговорах уже прошляпили, дальше можете говорить, что угодно, хуже не будет».