Очерки и почерки

Как подобает взрослому мужчине,
Коньяк, табак, две порции тоски,
В одной руке держу свои морщины,
В другой руке — седые волоски…
Недаром я прозвал тебя судьбою,
Играй же мной, ликуя и скорбя!
Присядь ко мне, я кончу цикл «С тобою»,
А то — гуляй, есть цикл и «Без тебя».
Довольно петь нам о любви по-птичьи,
Пора нам стать и проще и сильней.
Пора нам по-простому, по-мужичьи,
По-холостяцки рассказать о ней.
Я шел к тебе по дьявольской дороге.
О, я мечтал не год, не два, не три
Про эти губы, зубы, руки, ноги,
Про эти уши, черт меня дери!
Садитесь все и пейте бога ради!
А ты детей, голубка, отзови…
Читаю три лирических тетради
В объеме курса «Странности любви».
Твои глаза прищуренные узки…
Когда-нибудь и мне лежать в гробу…
Давайте, братцы, выпьем без закуски,
Закусывая нижнюю губу.
Простите все бродягу-непоседу!
Уходит поезд ровно в десять семь…
Опять уеду я, опять приеду
И уж тогда доеду вас совсем.

•

Я. Смеляков

Стал я сильным, как терн, и железным,

Словно окиси привкус во рту.

                                   ___

           И таяла в области рта

           Ослабшая смутная жалость.

                                    ___

           Обращаюсь к друзьям

           (Не сочтите, что это в бреду):

           Постелите мне степь,

           Занавесьте мне окна туманом,

           В изголовье поставьте

           Ночную звезду.

                                             (Я. Смеляков)

В смутной области среднего уха,
Где еще не ступала нога,
В вековом заповеднике слуха
Я хватаю быка за рога.
Презирая и охи и ахи
(Не сочтите, что это в бреду!),
Я пройду твои трубы, Евстахий!
И огонь я и воду пройду.
Не сочтите, спокойно прочтите,
Передайте другим, прочитав,
Подметите мне степь. Отойдите.
Пожую зеленеющих трав…
На меня бесконечно похожий,
Русой статью своей и лицом,
Пятикратно робеет прохожий,
Вероятно, за речкой Донцом.
Был я мальчиком, стал я мужчиной,
Видно, девочкой мне уж не быть,
Не ходить мне походкою чинной,
Синим взглядом друзей не губить.
За морями, лесами, горами
Трудной славе моей не греметь…
Окисляться я стал вечерами,
Выделяя железо и медь…
Я грущу, но металл не солома,
Ты душой за меня не болей.
На такое количество лома
Накуплю я тебе соболей.
Ни к кому я тебя не ревную,
Только, знаешь, я лучше уйду…
Ты на память мне дай не дневную,
Не ночную, вообще не «Звезду».
Дай мне «Знамя», и пусть марсианин,
Разглядев меня сквозь облака,
Восторгнется на Марсе, как Данин[1]
На Земле восторгался… Пока!

•

С. Смирнов

Сперва Смирнов, потом Смирнова,

Потом еще один Смирнов.

                       ___

Бабушка моя живет на свете

Без больших запросов и затей.

                                   (С. Смирнов)