Очерки истории Ливонской войны. От Нарвы до Феллина. 1558–1561 гг.

Командовавший гарнизоном Нойхаузена Йорг фон Икскюль отказался сложить оружие, сдать замок русским и сел в осаду. Русский летописец отмечал, что «билися немцы добре жестоко и сидели насмерть». Однако сила и солому ломит. Когда стало ясно, что ливонцы не намерены сдаваться, «воеводы велели головам стрелецким Тимофею Тетерину да Андрею Кашкарову со товарищи туры поставити блиско города и наряд подвинути к городу». Под прикрытием мощного артиллерийского огня большого наряда (ливонский летописец писал, что звуки канонады под Нойхаузеном были слышны в окрестностях замка Кирумпе, в 30 верстах от Нойхаузена), установленного на позициях 28 ноября, стрельцы Тетерина и Кашкарова и других приказов «туры поставили у города у самово». После того как русские пушкари «из норяду збили стрелню, а города розбили много», добавив к ядрам весом с теленка еще и зажигательные снаряды (те самые, о которых казанский книжник Шериф Хаджи Тархани, повествуя о неудачной казанской экспедиции Ивана Грозного в 1549/50 г., писал: «Эти снаряды снаружи опоясаны железом, внутри кованой меди положены белая нефть и сера, соединены и укреплены малюсенькие ружья, приведенные в готовность положенной дробью из 4–5 свинцов, и ими стреляли темной ночью словно «как дождевая туча с неба. В ней — мрак, гром и молния». И искры в воздухе, что вылетали по ночам из огненного снаряда, можно было бы сравнить с упавшими разом звездами и планетами»), Икскюль отступил с остатками своих людей, которых немало побили до этого московские стрельцы да казаки «ис закопей ис пищалей», в цитадель. 2 декабря он, не дожидаясь, пока московиты пойдут на приступ, «бил челом государю царю и великому князю, чтоб государь милость показал, стреляти бы по городу не велел, а вотчина, государь, Новый городок Божия да ево государева, и знамя городцкое со стены сняли».

По условиям капитуляции Икскюль со своими людьми (кроме тех, кто решился перейти на службу к Ивану) был отпущен восвояси, а царь с воеводами, «устроя Новгородок и людеи в нем оставя», снялись с позиций и 5 декабря двинулись дальше. Часть сил под началом князя В.А. Сицкого при этом была отделена и 6 декабря отправилась в набег на север, по направлению к Дерпту (на соединение с ними выступили со своими людьми из Пскова воеводы князь Ю.М. Булгаков и князь П.И. Шуйской). Перед «лехкой ратью» Сицкого была поставлена задача «воевать» «Юрьевскую область» и, положив ее впусте», не дать епископу Герману возможности вмешаться в события, что будут происходить южнее. Забегая вперед, отметим, что воеводы отлично справились с поставленной задачей. Держа главные силы в кулаке, Сицкий медленно катился огненным валом в северном направлении, рассылая во все стороны мобильные отряды. «И князь Василей и царевич Кайбула да мырзы нагайские, Тахтар мурза с товарищы, воевали девят ден, и у городка Керекепи и у городка Рындех и у городка Лис да Рянден посады пожгли, и людей многих побили, и полону безчисленно множество поимали, и где ни приходили, везде немец побивали, и Немецкую землю повъевали и выжгли и людей побили в многих местех и полону и богатества множество поимали». 15 декабря легкая рать Сицкого соединились с псковской ратью, и вместе они на следующий день подошли к Дерпту. «И тут вылезли из города и встретили воевод Немцы пешие и конные, с пятьсот человек, — писал летописец, — и пришли на ертоул, а в ертоуле было голов князь Микита Приимков да Дмитрей Пушкин сын Шафериков, да послал князь Василей Андревич Сицкой да Юрий Михайлович Булгаков да Петр Иванович Шуйской голову Василиа Вешнякова, а с ним детей боярских, да стрелцов с казаками, и татар многих и ногаев. И дети боярские и стрелцы и казаки и татары поспели, да Немец побили на голову и побивали их по самой город, а к воеводам привели пятьдесят четыре человекы». Простояв под Дерптом три дня, 19 декабря русская рать снялась и медленно, отягощенная полоном и добычей, отошла назад. Дерптцы не осмелились их преследовать, тем более что в это же время к северу, южнее Нарвы и в ее окрестностях, «из Ыванягорода Шастунов князь Дмитрей все те места повоевал и повыжег», а по сообщению псковского летописца, «иное торонщики воевали по всему рубежу охочие, и полоноу много вывели; а сами божиею милостию все здравии вышли». Одним словом, Герману было не до помощи ни магистру Фюрстенбергу, ни тем более рижскому архиепископу — дай бог самому благополучно отсидеться.