Очерки из истории канонического права XI–XII вв.: Ансельм Луккский, Феодор Вальсамон, Нерсес Лампронский

В декабре 1073 г. Григорий VII оказался в весьма сложном положении – король Генрих был отлучен, а королевские послы, прибывшие в Рим, привезли прошение своего сюзерена о том, чтобы отлучение было снято. При этом послы настаивали, что покаяние короля должно быть компенсировано тем, что папа не станет рукополагать Ансельма для Луккского диоцеза – и Гуго для диоцеза Ди – без полагавшейся по имперским обычаям королевской инвеституры. При этом Беатриса Тосканская – единственный светский сеньор в Италии, готовый выступить тогда на стороны папы – также просила о компромиссе, вступавшем в противоречие с принципами Клюнийского движения. В то время как тянулись переговоры с представителями Генриха о примирении его с Римской Церковью, Григорий VII успел 16 марта 1074 г. рукоположить Гуго де Ди без инвеституры. Однако ситуация с Ансельмом была намного сложнее, ибо Беатриса Тосканская категорически не желала осложнений со сторонниками короля в своих владениях, и тем более в тосканской столице. Папа не желал идти на обострение и рукополагать второго архиерея – причем архиерея тосканского – вопреки просьбам Генриха о соблюдении его королевских привилегий. С другой стороны, понтифик не хотел поступать вопреки своим богословским и каноническим принципам. После того как во второй половине апреля 1074 г. Генрих примирился с Римской Церковью, Ансельм был вынужден пойти на компромисс со своими идеями и ради политического мира принять королевскую инвеституру посохом и перстнем[127]. Вскоре состоялось рукоположение Ансельма в епископский сан, совершенное 23 октября 1074 г. лично Григорием VII. Последний раз Ансельм упоминался в документах диоцеза Лукки как нареченный епископ «episcopus electus» 29 сентября того же года, а действующим епископом он был назван впервые 25 января 1075 г.[128] Первым канцелярским документом, упоминающим Ансельма в качестве епископа, является акт земельного дарения монастырю св. Зенона Веронского, оформленный от лица Тосканской маркграфини Беатрисы и ее дочери Матильды.

Однако, подобно любому компромиссу в вопросах веры, незначительная уступка, связанная с получением инвеституры, создала для Григория VII и Ансельма сложности в будущем. На Латеранском Соборе в конце февраля 1075 г. папа опубликовал декрет против светской инвеституры епископов и аббатов. Получение оной приравнивалось к симонии, а рукоположение архиерея, получившего инвеституру, признавалось незаконным. Ансельм был смущен постановлением канонического Собора и счел свою хиротонию недействительной. Ансельм, которого мучило раскаяние за нравственный компромисс, на который он пошел, получив королевскую инвеституру – ведь он воспитывался в Клюнийских принципах ее отвержения, – покинул свое епископство. 7 мая 1075 г. он приехал во Флоренцию ко двору Беатрисы и Матильды, перед которыми объявил о своем отказе от епископии. Затем Ансельм покинул Тоскану и удалился в монастырь св. Эгидия в устье Роны, который был устроен по реформированному Клюнийскому уставу[129]. Возможно, он усмотрел в своем епископстве нечто, неугодное Богу, и хотел теперь воплотить идеалы Клюнийского движения, оградив себя в монашеской келье от соблазнов. Тем более, у Ансельма, как показало его дальнейшее литературное творчество, кроме склонностей к аскетическому образу жизни был чрезвычайно развит духовный и поэтический талант, а также дарования экзегета. Однако, долго пробыть в Клюнийском монастыре ему не пришлось. Григорий VII на Рождество 1075 г. своей властью призвал Ансельма вновь исполнять епископские обязанности. После этого Григорий даровал Ансельму папскую инвеституру для управления диоцезом ex novo.

Получив инвеституру от самого папы, Ансельм старался оправдать этот знак доверия, и вся его дальнейшая епископская деятельность отныне была направлена на то, чтобы с жаром утверждать среди своего духовенства идеалы Клюнийского движения. Можно говорить о том, что к концу 1075 г. Ансельм сделал свой окончательный жизненный выбор, к которому его столь долго готовили с юности, но который он сделал лишь тогда, когда обе альтернативы столкнулись в неразрешимом противоречии. Выбор этот заключался в принятии решения – пребывать ли на стороне традиционалистов, презрев заветы своего покойного дяди, отказаться ли от Григория VII и остаться в монастыре, или принять сторону реформаторов, теперь уже вполне осознанно и окончательно вступив в лагерь, к которому его в молодости привлекал Александр ΙΙ и, вероятнее всего, вожди патаров.