Очерки из истории канонического права XI–XII вв.: Ансельм Луккский, Феодор Вальсамон, Нерсес Лампронский

Концепция христианских рыцарских добродетелей, рождавшаяся в письме Ансельма, обосновывалась им, прежде всего, при помощи Священного Писания. Ставя в пример Вильгельму Завоевателю ахеменидского царя Кира Великого, Ансельм цитировал пророка Исаию и стремился объяснить Вильгельму духовные истоки его успехов. «Вся дела наши, Господи, ты сотворил в нас» (Ис. 26:12). В конце письма Луккский епископ напоминал Вильгельму о долге служить Богу с оружием, перефразируя слова апостола Павла из Послания к Римлянам, а также слова из первого Послания апостола Петра (Рим. 13:4; I Петр. 2:14). Также указывал ему на необходимость хранить верность Престолу апостола Петра[219]. Все эти повеления имели бы определенный смысл, если бы они были адресованы Матильде Тосканской. Вильгельму же явно не подходила репутация доброго христианина, учитывая его пороки и конфликты с предстоятелем Английской Церкви Ансельмом Кентерберийским. Письмо Ансельма Луккского имело скорее программное, чем политическое значение.

Тема церковной жизни как духовной брани, столь часто занимавшая ум Ансельма Луккского, обрела яркое выражение в его письме Герману, епископу Меца. Письмо было написано до 1085 года (по датировке К. Эрдманна) и представляло собой описание положения в Церкви, каким оно виделось Ансельму в условиях противостояния между Григорием VII и антипапой Климентом III. Преамбула к письму, в котором автор именует себя «брат Ансельм, грешный монах и некоторым образом Луккский епископ»[220], является типичным примером средневекового монашеского эпистолярного жанра. С другой стороны, в этом формальном представлении себя Ансельм остался верен своему смиренному самовосприятию, которое он не переставал подчеркивать после своего «греха», заключавшегося в получении императорской инвеституры в 1070-е гг.

Матильда Тосканская. Гробница работы Бернини

После приветствий, адресованных Герману, Ансельм кратко изобразил для него ту безрадостную для реформаторской партии картину, которую созерцал в Италии после вторжения войск императора. Описания Ансельма наполнены эсхатологизмом, который звучал также в его «Беседе о любви», когда Ансельм сравнивал Церковь с кораблем, объятым бурей, на который пробрался Иуда. Как явствует из письма, близился решающий час для Церкви: «Вот Христос Один в поле, вновь взывает Он вместе с псалмопевцем: «Погибе бегство от мене, и несть взыскаяй душу мою, несть творяй благостыню, несть до единаго» (Пс. 141, 5; Пс. 13, 1,3). Ищут вновь Иисуса не для того, чтобы обрести Его, а для того, чтобы погубить. Но Он через псалмопевца провозглашает: «да постыдятся и обратятся вси, ищущие душу мою» (Пс. 39:15)»[221]. Ансельм далее, вновь в ультрамонтанском духе, сравнивает Христа и Григория VII, как канонического преемника апостола Петра: «Не кажется ли тебе, – писал он Герману Мецкому, – что Христа распинают и предают поношению те, которые восстают при помощи нового и неслыханного рода богохульств против самого князя апостолов, попирая наследство его, виноградник Господа Саваофа, а именно Вселенскую Петрову Церковь? Они восстают и пытаются уменьшить честь того, которому дана власть на небе и на земле в то время, как Сама Истина, выступая на страдание, глаголет: Иду в Рим на новое распятие»»?[222] Как справедливо указывал К. Эрдманн, указанный фрагмент письма был непосредственно связан с ансельмовским «Комментарием на псалмы», ибо сохранившийся в «Житии Григория VII» Павла Бернриедского отрывок этого произведения, обращенный к антипапе, содержит такую же интерпретацию апокрифического предания «Quo Vadis» («Куда идешь, Петр») о встрече Христа и апостола Петра у стен Рима[223].

Письмо Ансельма к Герману обладает не только нравственным, но и политическим содержанием. Ансельм передавал Герману приветствие от Матильды Тосканской. Он повествовал о том, что Матильда почитала Германа с искренней любовью и через Ансельма умоляла его до конца поддерживать Григория VII в борьбе против антипапы и императора[224].

Поддержка Германа была очень важна для сторонников григорианской реформы, ибо Герман как епископ города, подвластного Священной Римской империи, мог стать своеобразным символом церковной оппозиции императору внутри Германии, несмотря на военные победы Генриха над Рудольфом Швабским и его сторонниками.