Очерки поэтики и риторики архитектуры

Повернувшись к портику спиной, упираемся взглядом в экседру высотой немного выше поднятой человеческой руки, окаймляющую полукруглую каменную скамью. Между портиком и экседрой стелется газон длиной в полсотни шагов с фонтаном-чашей посередине. Ось газона отмечена каменными желобками, по которым вода бежит к малым полукруглым фонтанчикам. В жаркий день, сидя в экседре под тентом, хозяева и их просвещенные гости вспоминали описание виллы Тускум у Плиния Младшего: «широкий, выступающий вперед портик», беседку «с мраморной белой полукруглой скамьей»422. За стенкой экседры, внизу – розовый сад. Фонтаны навевали размышления в духе Шопенгауэра о родстве архитектуры и гидравлики.

Это идеальное место для созерцания виллы. Слева к ней примыкает увитая листвой пергола шириной в три шага. Справа терраса ограничена травяным откосом, спускающимся к бассейну с двумя фонтанами и поднимающейся из воды колонной. Вдали виднеется Новый дворец. Любуясь сочетанием ближнего и дальнего видов, слыша плеск фонтанов, вспоминаешь не только Плиния и Шопенгауэра, но и Альгамбру, и видишь, как непохож рай прусского кронпринца и его жены на рай гранадских эмиров. Контраст был бы не меньшим, если бы Шинкель сработал в мавританском стиле. Европейцам нужны виды на объекты, тогда как в Альгамбре даже самый крупный объект, башня Комарес, – лишь фон для аркады и галереи Миртового двора. И все-таки искусно создаваемые тени, журчание фонтанов и доносимый ветерком аромат роз сближают творение Фридриха Вильгельма и Шинкеля с романтически воображаемым Востоком. Сиам!

Эта вилла – первое неоклассицистическое здание, которое я рассматриваю в своей книге. В самый раз высказать соображения о природе этого стиля. До середины XVIII века архитектура здания и его частей нацеливались на соответствие критериям Витрувия: прочность – польза – красота. Письменные комментарии служили лишь подспорьем к чертежам, дававшим более ясное и точное представление о здании. Но примерно с 1750 года архитектурные описания вышли из подчиненной роли. «Внимание все более сосредоточивалось на историческом характере зданий, при этом их обсуждение замыкалось… на имитации классической античности как „цели“»423. Фокус сместился на риторическую «красоту», обеспечиваемую следованием античным образцам. Я думаю, что основание для перемены было подготовлено эстетикой Баумгартена. А соответствующий сдвиг в архитектурной практике оказался возможен благодаря постепенному обособлению функции инженера-строителя, которому архитектор стал доверять заботу о прочности здания. Без этих перемен не состоялся бы бум «бумажной архитектуры» французских радикальных классицистов во главе с Булле. В процессе эстетической канонизации классических образцов, все более отдалявшей ретроспективно формализованную оболочку здания от его функционально современного тела, накапливалась энергия протеста против классицизма, который реализовался в архитектурной эклектике. Шарлоттенхоф об этом свидетельствует.

Спустившись в парк, поворачиваем направо – и оказываемся в Древнем Риме: голая кирпичная стена, вода, струящаяся в стоящий на консолях мраморный саркофаг без дна… Примыкающая к террасе стена нижнего этажа виллы по-египетски наклонена, что придает ей основательность. Обогнув угол, оказываемся перед западным фасадом виллы, обращенным к роще высаженных в шахматном порядке каштанов, между которыми оставлен вид на слегка выступающую середину здания, увенчанную, как и с противоположной стороны, треугольным фронтоном. Как и там, на фризе четыре венка. Однако под антаблементом здесь не колонны, а портал высотой в два этажа, который кажется особенно значительным благодаря египетскому наклону стены. Проем расчленен белым латинским крестом: наверху два окна, под ними две двери. Этот крест, видимый издалека, невозможно воспринять просто как строительный элемент. Думаю, он воздвигнут в память о преодоленных конфессиональных сложностях, возникших в пору ухаживания Фридриха Вильгельма за Елизаветой Баварской: она отказалась перейти в протестантство, а его отец не хотел принять принцессу-католичку. Но жених заявил, что упорство невесты делает ее лишь желанней, и сторонам удалось прийти к компромиссу: пусть Елизавета поначалу сохранит свое вероисповедание, но будет изучать протестантство и не слишком усердствовать в исповедовании католицизма424. За северо-западным углом виллы видим эркер, улавливающий утренний и вечерний солнечный свет, затем – бассейн, над которым поднимается травяной откос, и на заднем плане – уже знакомую перголу.