Очерки поэтики и риторики архитектуры

Римские бани Шарлоттенхофа – комплекс, включающий дом придворного садовника (он больше виллы, ибо предназначен и для приема гостей кронпринца), водонапорную башню, дом прислуги, купальни, чайный дом и эдикулы с бюстами родителей Фридриха Вильгельма. За исключением чайного дома и эдикул, выдержанных в классическом духе, это параллелепипеды желто-охристых тонов, различных размеров и пропорций с низкими черепичными крышами, нависающими над стенами на стропилах без карнизов и с оконными проемами, завершающимися полуциркульными арками, в духе восхищавших Шинкеля сельских домов, окруженных виноградниками Южной Италии и Сицилии, какие там строили из века в век. Располагая их горизонтально и вертикально под прямыми углами друг к другу, Шинкель, как ребенок, забавляющийся строительными деталями, создал беспрецедентно свободную архитектурную композицию. Принцип был найден уже в проекте виллы: почти каждый объем сам по себе симметричен, однако способ их сочетания заставляет забыть о симметрии, которая бывает видна только с одной-единственной оси. Своим движением вы заставляете каменные тела двигаться относительно друг друга и тем самым обмениваться композиционными ролями, варьировать общий силуэт, менять ракурсы и конфигурацию освещенных и затененных мест.

Самое интересное место Римских бань – вход. Идучи от виллы, вы его не видите, пока он не откроется по правую руку за домом садовника в виде просторной арки, выглядывающей из-под широкой и глубокой перголы. Близ арки стоит, как часовой, водонапорная башня, напоминающая романскую кампанилу, впрочем, довольно приземистую. Вы направляетесь под сень перголы и видите высокую герму с бюстом бородатого Диониса, поддерживающую вместе с другой такой же гермой несущую балку перголы. Под бюстом высечена надпись по-древнегречески: «Дионис податель вина». С основания гермы как бы соскальзывает большая бронзовая камбала, изо рта которой струится в огромную фестончатую чашеобразную раковину прозрачный ручеек, переполняя ее и стекая в древний несколько разрушенный саркофаг с изображением кентавра. За саркофагом четыре каменные ступени ведут вас к гостеприимному мраморному столу, приглашающему усесться на мраморную скамью под сенью зелени, обвивающей перголу. Отсюда вы можете видеть и белеющую между деревьями виллу, и арку входа в бани. Каменная неоштукатуренная стена за вашей спиной достаточно высока, чтобы защитить вас от северного ветра. В нее вмонтирован небольшой классицистический рельеф с вакхической сценой.

О чем все это? Об отдыхе в пути. О Вергилиевом «блаженном уголке» с тенью листвы и кристальным ручьем. О Шопенгауровом оазисе эстетического созерцания. «О том, как природа становится зданием, о тектонике простой хижины, о том, как хижина становится сельским домом, а сельский дом становится святилищем»427. Это святилище Диониса, значит, здесь вы вправе приложиться к фляге – верной спутнице путников. Вино веселит душу, и, поглядывая на бронзовую камбалу, вы отнесетесь добродушно к ее эклектическому включению в псевдоантичный контекст и к глубокомысленным интерпретациям, которым предаются наши современники, например: «Пространство под перголой символизирует путь очищения – от удовольствия до возвышения – и выбора между чувственностью и доблестью. Этот путь начинается у саркофага, который служит бассейном фонтана под гермой… Рыба источает воду, раковина напоминает об отношении Диониса к морю и преисподней, а кентавр на саркофаге напоминает о битве с лапифами, вызванной опьянением»428. Ведь камбала – это автошарж Фридриха Вильгельма.

Вилла Тугендхат

У одноэтажного белого строения № 45 по улице Чернопóлни в Брно нет ни окон, ни дверей. Если бы я, не зная, что это за здание, попытался понять его назначение, стерильная белизна и стена из матового стекла навели бы на предположение, что передо мной некая амбулатория. Здравоохранительные ассоциации одобрила бы Беатрис Коломина, собравшая немало подтверждений того, что до открытия в 1943 году стрептомицина модернистскую архитектуру стимулировала вера в стерильность жилищ и в гелиотерапию как в средства профилактики и лечения туберкулеза429. Однако перед виллой Тугендхат меня озадачивало бы отсутствие вывески. Не разместился ли в бывшем здании амбулатории центр подготовки разведчиков? Так или иначе, я не испытывал бы желания попасть внутрь здания, связанного в моем воображении с человеческим страданием или с государственной тайной.

Роберт Вентури разделил все здания на два типа: украшенные «сараи» и «утки». Строение на улице Чернопóлни расширяет классификацию Вентури, ибо это «сарай» неукрашенный. Вернее, тут два «сарая» под одной плоской крышей. Тот, что с широкими железными воротами на линии тротуара, – по-видимому, гараж. Другой отступает вглубь пустого выложенного каменными плитами двора тремя параллельными стенами, средняя из которых, матово-стеклянная, загибается внутрь полукругом.