Очерки поэтики и риторики архитектуры

«Там был сплошной высокий скалистый выступ, возвышавшийся рядом с водопадом в красивом лесу, и представлялось естественным установить дом над водопадом в виде консоли, закрепленной в прибрежной скале, – вспоминал Райт. – Дом в Бэар-Ран был первым, в котором я овладел железобетоном как средством строительства. Внешние формы этого дома ясно говорят, как и из чего он построен. Кроме того, конечно, учитывалась любовь мистера Кауфмана к этому красивому месту. Он любил то место, где потом был построен дом, и ему нравилось слушать шум водопада. Таким образом, все это стало доминирующим мотивом композиции сооружения. Мне кажется, когда смотришь на изображение этого дома, слышен шум водопада. По крайней мере, дом находится там и хорошо уживается с окружением, которому он не враждебен»462.

Американский характер Фоллингуотера проявляется наглядно, когда сравниваешь его с европейскими иконами ранней модернистской архитектуры – виллами Тугендхат и Савой. Прежде всего, бросается в глаза дикость места. Вилла находится в лесной чаще, с дороги она видна, только когда до нее остается несколько десятков шагов. Выбор места выдает сентиментальную мечту жителей большого города об утраченной близости к первозданной природе. Это отголосок эскапистского эксперимента Генри Торо. В медвежий угол обширного, в два квадратных километра, имения заказчик привлечен не тишиной, а вечным шумом – при том что Эдгар с Лилиан и юным Эдгаром-младшим покинули принадлежавшее им ранее бунгало из‐за того, что там невдалеке проложили шумную автостраду. Вы не американец, если не осмеливаетесь жить в доме, в котором не укроетесь от шума водопада, если не захотите прямо из гостиной спуститься по лестнице, повисшей над стремниной Медвежьего ручья.

Американский архитектор (Райт любил подчеркнуть свой американизм) не ищет ровной, удобной для строительства площадки: его взгляд цепляется за скалу над водопадом, и она вдохновляет его идеей виллы вокруг вертикального каменного ядра, обращенной к ручью четырехъярусным каскадом террас на железобетонных консольных плитах, – визуальной метафорой водопада. Это сооружение Райт спроектировал за один день463. «Я овладел железобетоном», – хвалил он себя впоследствии, не упоминая, впрочем, что уже при его жизни инженерам пришлось поработать над укреплением нижней террасы и что дом время от времени нуждается в ремонте.

Вилла Тугендхат получает тепло от спрятанной внизу котельной, и Мис сделал всё, чтобы отопительное оборудование не бросалось в глаза, ибо комфорт совершенен, когда незаметны обеспечивающие его устройства. На вилле Савой – центральное отопление от внешнего источника, и с оборудованием Корбю обошелся столь же деликатно, как Мис, но не удержался, чтобы поставить в гостиной маленький камин, почти игрушечный знак домашнего уюта, которого так не хватало обитателям виллы. Трудно обнаружить снаружи трубу этого камина. Райт же, излагая принципы архитектуры построенных им ранее «домов прерий», с которыми у дома Кауфманов много общего, писал: «Вместо худосочных кирпичных дымовых труб, ощетинившихся на крутых крышах подобно перстам, напоминающим о „божьей каре“, я видел необходимость только в одной трубе, достаточно широкой… А под ней, внутри, – большой камин, ставший теперь вместилищем настоящего огня и оправдывающий большие размеры видимой снаружи дымовой трубы. (…) В тех домах, которые мне довелось строить в прериях, камин стал важной частью дома как целого. Мне доставляло удовольствие видеть, как огонь горит в глубине кладки самого дома»464. При том что Фоллингуотер обогревается от собственной котельной, мощный параллелепипед дымовой трубы, облицованный рваным естественным камнем и стоящий перпендикулярно ручью, пронизывает все уровни, возвышаясь над верхней террасой. Эта башня – не только визуальная, но и смысловая ось композиции, ибо она наглядно противопоставляет стремление огня вверх стремлению воды вниз. Райт словно задался целью напомнить, вслед Земперу, об очаге как архетипическом средоточии человеческого обиталища вообще. Человек, зажегший огонь в очаге, тем самым утвердил свое право на существование перед лицом природы, но, чтобы она это право не отняла, надо с ней считаться.