Очерки поэтики и риторики архитектуры

Между такими франтоватыми соседями одетый в светлый камень особняк Пауфа выглядит аристократом, чья скромность паче гордости. На картине ван дер Хейдена фронтон-шейка сияет в лучах утреннего солнца над высокими деревьями набережной. На фронтоне два грифона держат геральдический щит Пауфов. Неоднократно изображая эту набережную, ван дер Хейден неизменно ставил в центр дом Пауфа, ибо до постройки новой ратуши (1648–1655) этот особняк был главной среди новых достопримечательностей Амстердама, демонстрацией полноценного участия Республики Соединенных провинций в развитии европейской архитектуры.

Фингбоонсу пришлось вписать особняк с садом в трапециевидный участок шириной по набережной восемь метров и глубиной вшестеро больше. Расширяясь вглубь квартала, он на стыке с противолежащим участком, выходящим на Кайзерграхт, достигает ширины тринадцать метров. Высота Белого дома от земли до верхней точки фронтона – восемнадцать метров при глубине корпуса двадцать восемь. Таким образом, здание в целом представляет собой высокую длинную призму, втиснутую между соседними участками.

Если принять ширину фасада за единицу, то его высота от земли до верха вазонов, похожих на эполеты на «плечах» дома, составит две единицы. Приняв эти величины за катеты, проведем гипотенузу. Ее длина, равная квадратному корню из пяти, даст высоту верхней точки фронтона, что говорит о неравнодушии Фингбоонса к золотому сечению. Проведем мысленно линию по верху окон бельэтажа – она разделит фасад именно в этой пропорции.

Но было бы неверно заключить, что фасад Белого дома – всего лишь чертеж, переведенный с бумаги в камень. Что Фингбоонс учитывал эффекты, возникающие при восприятии здания в натуре, видно по убывающей с каждым этажом высоте окон при одинаковой для всех них ширине526. Если смотреть не на чертеж, а на реальный фасад – снизу, в остром ракурсе, – то последовательное убывание высот оконных проемов воспринимается как эффект перспективы, из‐за чего здание кажется выше, чем на самом деле. А вот другое свидетельство того, что архитектору было важно соотнести здание с окружением: при взгляде с противоположного берега Херенграхта фасад Белого дома вписывается в угол тридцать градусов, оптимальный для восприятия крупных объектов.

Площадь оконных проемов Белого дома составляет около половины площади фасада. Это очень много527: кажется, будто перед нами не капитальная стена с проемами, а каменный каркас. Псевдокаркасный вид подхвачен решетчатым рисунком оконных переплетов (размер стекол – пятьдесят на сорок пять сантиметров). Обильным остеклением Фингбоонс компенсировал нехватку освещения длинных боковых сторон дома, и все же из‐за прилегающих вплотную соседних зданий ему пришлось устроить световые дворики на полпути от набережной к саду. Это обогатило игру светотени внутри дома. Разнообразие контрастов и оттенков света и тени в интерьерах – особенное свойство голландских особняков того времени. Полюбившийся медиевистам и, как я показал528, неверный тезис Виктора Гюго об архитектуре как матери всех искусств можно, переиначив, применить к взаимосвязи между голландской жилой архитектурой XVII века и бытовым жанром в живописи «золотого века»: вероятно, живопись была бы совершенно иной, не будь интерьеры так интересно освещены.

Рассмотрим план Белого дома на уровне бельэтажа529. От середины садовой стены Фингбоонс провел перпендикуляр к стене, выходящей на канал, и, поставив на этой линии внутреннюю капитальную стену, разделил ею дом на жилую и подсобную зоны. Глядя от канала, правее этой границы располагаются все три жилые комнаты бельэтажа вместе со световым двориком между второй и третьей из них. Слева же простираются вглубь дома вестибюль, второй световой дворик, лестничная клетка и кухня с окном в сад. Как жилые, так и подсобные помещения образуют свои анфилады. Когда двери между подсобными помещениями открыты, от парадного входа можно видеть в глубине дома тамбур, примыкающий к дому со стороны сада. Когда открыты двери между жилыми комнатами, то, встав спиной у окна, выходящего на канал, можно видеть сад за окном дальней комнаты, и, напротив, встав спиной у садового окна, можно видеть деревья на набережной Херенграхта и створ улицы Богоявления. Как на картинах Питера де Хоха.