Очерки поэтики и риторики архитектуры

Этот дом, писал Фремптон, «во многих отношениях можно считать реализацией 16 пунктов „пластической архитектуры“ ван Дусбурга, опубликованных ко времени его завершения. Он воплощал заветы ван Дусбурга, будучи элементарным, экономичным и функциональным; немонументальным и динамичным; антикубистическим по форме и антидекоративным по цвету. Размещенные на верхнем этаже жилые помещения… несмотря на традиционность конструкции из кирпича и дерева, являлись примером постулированного ван Дусбургом положения о динамичной архитектуре, освобожденной от несущих нагрузку стен и ограничений, диктуемых использованием оконных проемов, разделенных импостами. 11‐й пункт ван Дусбурга можно считать идеальным описанием этого дома: „Новая архитектура антикубистична. Она не пытается втиснуть различные по своему функциональному назначению помещения в один закрытый куб. Скорее, она центробежно разбрасывает функциональные помещения (равно как и нависающие плоскости, балконы и т. д.) от центра куба. Благодаря высоте, ширине, глубине и времени, то есть воображаемому четырехмерному пространству, эта архитектура подходит к абсолютно новому пластическому выражению с помощью открытых пространств. В этом смысле архитектура становится как бы парящей, так сказать, противодействующей силе тяжести“»550.

«Дом становится предметом, который можно обойти со всех сторон… он свободно вырастает из земли, перекрытие используется как терраса, превращаясь как бы в этаж на открытом воздухе», – пророчествовал ван Дусбург годом ранее551. Ясно, что необходимым условием осуществления этой мечты является место, свободное от городской застройки. По сути дела, это мечта не столько о городском доме, сколько о вилле. Воображаю, как рады были Геррит и Трюс, когда они нашли заброшенный, загаженный участок, на котором могли примкнуть новый дом к соседнему брандмауэру тыльной стороной, тогда как с трех остальных сторон они ничем не были стеснены!

Реализуемый во времени динамизм, выдвинутый Дусбургом как антитезис «кубистичной» замкнутости прежней архитектуры, – это, на мой взгляд, свойство не столько архитектурных объектов, сколько вещей. Ритвельд прислонил жилище Трюс к брандмауэру, как приставляют к стене шкаф или буфет. Трюс с детьми изо дня в день преобразовывали его своими руками. Встроенные ширмы, раскладная мебель и прочие подвижные элементы построенного Герритом дома-вещи работают аналогично дверцам, полкам, ящикам, шторкам, выдвижным доскам, крышкам, позволяющим удобно и компактно хранить и использовать съестные припасы, одежду, белье, посуду, книги, письменные принадлежности и необозримое множество прочих вещей и вещиц. Мебельщик-Ритвельд создал для семьи Шрёдер шедевр дизайна.

Из этого не следует, что жилище, созданное дизайнерским способом, заведомо хуже собственно архитектурного произведения. Если в качестве главного критерия совершенства жилого дома принять удобство, то получается, скорее, наоборот: чем ближе дом к миру архитектуры, тем больше вероятность, что он не будет удобен, и чем ближе он к миру дизайна, тем он будет комфортабельнее – разумеется, при условии нормального инженерного оборудования дома. Ритвельд настолько освободил дом Шрёдер от, как говорил ван Дусбург, «всякой замкнутости», что для его обогрева пришлось применить заводскую систему отопления, удвоившую стоимость дома552.

Трюс прожила в горячо любимом ею доме с 1925 года до самой смерти в 1985‐м – сначала с детьми, позднее с овдовевшим Герритом. Стоящее на втором этаже кресло, предопределившее принцип построения и дизайнерскую, вещную суть ее дома, теперь магически репрезентирует их обоих. Оно стоит на втором, приватном этаже, перед выходом на балкон, нависающий над входом в дом, как если бы кто-то любящий, сидя в нем, созерцать лесок на окраине Утрехта, на время отлучился и вот-вот вернется. Это было любимое место Трюс. Она так ценила этот вид, что в начале 30‐х, когда земля напротив была отдана под застройку, она тотчас выкупила ее. Лишь проложенная в 1964 году автострада отрезала лесок от участка Шрёдер553.

Особняк Витгенштейн

Мы с Леной приближались по Кундмангассе к дому № 19, в создании которого знаменитый философ – брат Маргарет Стонборо-Витгенштейн – принял столь неистовое участие, что архитектор Пауль Энгельман, друг семьи, приглашенный ею к проектированию и строительству этого особняка, считал, что в завершенном виде он является произведением Людвига Витгенштейна. Поражала громоздкость белого тела, возвышающегося то ли за стеной, то ли (как оказалось в действительности) на прямоугольной террасе, этой стеной обрамленной. Поражала отчужденность от города, островная замкнутость, даже неприступность одного из самых притягательных центров культурной жизни довоенной Вены.