Очерки поэтики и риторики архитектуры

Поднявшись по правому маршу, вы через двери работы Кафьери входили в отделанный мрамором и бронзой салон Венеры – звено анфилады Больших апартаментов короля, смотревших окнами на север. Вероятно, именно эту анфиладу имел в виду Фелибьен, когда писал: «Наиболее редкие и ценные породы мрамора используются в местах наиболее близких к персоне короля таким образом, что при переходе из комнаты в комнату заметно все большее богатство в мраморе, скульптуре и украшавшей плафоны живописи»334. Салон Венеры в дни праздников служил буфетной. Направо отсюда – салон Изобилия, или Сатурна, предназначенный для игр. Налево – салон Дианы, в котором король играл в бильярд. Ныне этот салон знаменит тем, что в нем находится бюст Людовика XIV работы Бернини. За ним следует салон Марса, или кордегардия, самый просторный в Больших апартаментах, называвшийся также Бальным залом. Далее салон Меркурия (парадная опочивальня) и салон Аполлона, или Тронный зал, где стоял трон из литого серебра. Последнее звено – отделанный позже всех угловой салон Юпитера (впоследствии – салон Войны). «Посвящение дворцовых залов планетам – обязательная черта интерьерного сюжета эпохи барокко, своего рода общее место риторически организованного текста дворцового интерьера»335. С тех пор как Лебрен закончил отделку анфилады, слово «апартаменты» получило в Версале дополнительное значение «королевского приема». «Говорили, что был день апартаментов короля, – писал Фюретьер, – имея в виду различные праздники, на которых король несколько дней подряд угощал двор в своих роскошно меблированных, ярко освещенных апартаментах, где играла музыка, устраивались балы, легкие ужины, игры и другие замечательные развлечения»336. «Всё, что называется двором Франции, находится в этих прекрасных апартаментах», – сообщала мадам де Севинье об одном из таких вечеров.

Галерея зеркал, называемая также Большой галереей, – кратчайший переход между покоями короля и симметричными покоями королевы. Равенство мужской и женской половин жилища – решение для французских жилищ того времени необычное. Возможно, оно было вызвано планами Людовика по созданию франко-испанской монархии, в которой Марии-Терезе досталась бы корона Испании. Высокие арки, отделенные одна от другой пилястрами серого мрамора с золочеными капителями; алебастровые столы и вазы в бронзовой оправе; табуреты и высокие торшеры, отлитые и вычеканенные из серебра по рисункам Лебрена в мастерских Гобеленов; серебряные столы с расставленными на них внушительными канделябрами о восьми свечах с изображениями подвигов Геракла; ящики с апельсиновыми деревьями; подсвечники, кувшины и чаши чистого серебра; люстры из хрусталя и серебра, висевшие на украшенных цветами шнурах; на семнадцати окнах – портьеры из синего шитого золотом шелка; огромные ковры мастерских Савонери на полу337, – вся эта роскошь Галереи зеркал меркла на фоне отражений окон их зеркальными двойниками на противоположной стене. До Ардуэн-Мансара мир не знал прецедентов столь смелого использования зеркал для создания эффекта, недостижимого собственно архитектурными средствами: создается впечатление, будто вы движетесь высоко над землей между двумя аркадами, за которыми простираются только необъятное небо, горизонт и каре боскетов338.

Бывали годы, когда дворец был наполнен людьми от подвала до крыши: в нем обитало, включая прислугу, до десяти тысяч человек. «Пред нами не дворец, а город величавый», – это Версаль в поэме Шарля Перро «Век Людовика Великого»339. Однако обитатели этого «города» жили не по-городскому, не отдельными семейными домами, а как постояльцы в доме короля. Людовик XIV желал, чтобы его знать находилась при нем, и гневался на тех, кто не понимал, что быть под его присмотром есть первейшая обязанность придворного. «Давно я не видел N», – в устах короля это означало, что имяреку грозит опала. «В Версале комнат было без счету, и все придворные стелились перед королем, вымаливая их для себя», – возмущался Сен-Симон340. Просьбам этим Людовик радовался и, чтобы их поток не иссяк, лишь немногих удостаивал постоянной квартиры в своем дворце. Высшая знать почти ежедневно приезжала сюда из своих парижских особняков341. «Покинуть двор хотя бы на короткое время – значит навсегда отказаться от него. Придворный, побывавший при дворе утром, снова возвращается туда вечером из боязни, что к утру там все переменится и о нем забудут», – иронизировал Лабрюйер342.

В 1683 году была отчеканена медаль с надписью: «Приветливость и щедрость короля. Королевский дворец открыт для развлечений подданных». Комментарий, составленный Малой академией343, рекламировал нововведение: «Король, чтобы увеличить число развлечений двора, пожелал держать свои апартаменты открытыми в некоторые дни недели. Существуют большие залы для танцев, для игр, для музыки. Есть и другие залы, где можно пить, сколько твоей душе угодно, прохладительные напитки, но особенно здесь поражает – само присутствие Великого короля и доброго хозяина»344.