Очерки поэтики и риторики архитектуры

Людовик XIV, под влиянием мадам де Ментенон постепенно охладевая к дворцовым развлечениям, не выпускал из рук этот прекрасный инструмент наблюдения за знатью. «Каждые понедельник, среду и пятницу вечера в апартаментах, с музыкой, большей частью это имеющие успех отрывки из недавно появившихся театральных произведений. Каждый вторник и четверг комедия в крошечном, неудобном, все еще временном театрике во дворе Принцев, французские и итальянские комедианты попеременно»345.

Но «при всем своем блеске Версаль был начисто лишен комфорта. (…) Даже Людовик XIV, настолько неприхотливый, что не брезговал спать в кишащей клопами постели, не выносил здешнего холода. Что уж говорить о простых смертных, куда менее приспособленных к специфическим условиям величественного жилища, где жуткие сквозняки, хлопая дверьми, разгуливали среди великолепных мраморов и зеркал. Потому-то и появлялись тогда всякие „грелки для рук“, „грелки для ног“, ермолки, высокие ширмы и прочие аксессуары; не разрушая заведенного этикета, они хоть как-то спасали от стужи. (…) Все это, конечно, не мешало соусам на королевском столе превращаться в желе; в графинах с вином звенели льдинки; набиравшийся в широкие трубы каминов снег стекал внутрь, заставляя пламя шипеть и гаснуть»346.

Изобретатель машины, «способной отопить апартаменты Его Величества посредством нагретого воздуха, который должен поступать снаружи, будучи предварительно очищен от всех дурных примесей», писал: «Необыкновенно холодный воздух, которым тут дышат, к тому же очень вреден, ввиду запаха пота и дыхания множества людей он чрезвычайно сперт». Проект был отставлен. Обитатели дворца были обречены зимой не только стучать зубами от холода, но и жить в постоянном дыму – таком густом, что в галереях, залах и приемных в многолюдные дни различались лишь смутные движущиеся тени. Дворцовые камины отличались очень плохой тягой. Будучи важнейшим декоративным элементом комнаты, камин времен Людовика XIV оставался конструктивно примитивным: «Слишком широкий вертикальный дымоход, позволявший в случае надобности пролезть двум трубочистам, создавал такую тягу, что, сидя возле огня, ты подвергался опасности зажариться с одного бока, тогда как противоположный бок замерзал»347. Но камины не исправляли, чтобы не повредить восхитительный декор интерьеров348. Примем во внимание, что туалетов в Версале не существовало до 1768 года, – и нам не покажется преувеличением утверждение герцога де Сен-Симона, что запах во дворце считался «уникальным среди всех дворцов Европы».

Годами не появляясь в Париже, Людовик XIV поощрял право подданных лично передавать ему прошения. Дворец был полон просителей всех мастей, а их толпа обрастала массой любопытствующих. Незваные гости проникали повсюду, кроме частных покоев короля. На лестницах, в коридорах вы сталкивались с зеваками, лакеями, бродячими торговцами и девицами легкого поведения, предлагавшими свои услуги. Разбредаясь по садам, эта публика вытаптывала зелень, повреждала скульптуры и надписи. На время прогулок короля сады пришлось закрывать. Кражи и отсутствие безопасности во дворце вынудили Людовика XIV поручить первому камердинеру и губернатору Версаля принять на службу нескольких швейцарцев. «Эти швейцарцы получили королевскую ливрею, подчинялись только вышеназванным лицам и имели секретное поручение: день и ночь, утром и вечером прогуливаться повсюду по переходам и пассажам, дворам и садам, скрываться, наблюдать за людьми, следовать за ними, смотреть, куда они идут и когда возвращаются, подслушивать их разговоры и давать обо всем подробный отчет»349. Но закрывать Версаль для публики никто не собирался.

Зимний дворец

Какое из трех лиц Зимнего дворца главное – глядящее на Неву, на Адмиралтейство или на Дворцовую площадь? Я полагаю, главное – третье, поскольку главный вход во дворец находится во дворе против въездных ворот.

Растрелли строил Зимний дворец для Елизаветы Петровны. То, что дворец предназначен не для императора, а для императрицы, – обстоятельство для его облика решающее. Чтобы в этом убедиться, мысленно сопоставьте наш Зимний со строившимися одновременно с ним и, в общем, равновеликими дворцами Бурбонов в Мадриде и Казерте: вот где резиденции королей, а не королев! Их тоже строили итальянские архитекторы, но в них совершенно нет прелести Зимнего – не потому, что зодчие не сумели создать прелестное, а потому, что прелесть несовместима с величием, которого они хотели достичь и достигли.