Очерки поэтики и риторики архитектуры

Представьте себе Зимний не оштукатуренным, а закованным в камень, как дворцы Бурбонов. Представьте его без обильной лепнины и не раскрашенным жизнерадостно в зеленый, белый и золотисто-желтый цвета, а серо-каменным (пусть с бледно-терракотовым кирпичным фоном верхних этажей, как в Казерте). Представьте его не приподнятым над землей частыми полуподвальными арочками, над каждой из которых по высокому украшенному окну первого этажа, а утвержденным на мощном цокольном этаже, на котором площадь стены превосходит площадь оконных проемов. Представьте, что вместо крылец, под которые могут въезжать кареты, у нашего дворца была бы дверь в каменной стене. Представьте, наконец, что над карнизом у него не аллегорические первоначально белокаменные фигуры, среди которых много женских полуобнаженных, в грациозных позах, некоторые даже полулежа, – а только мужские, стоящие, как на параде, в доспехах и плащах, исторически-индивидуальные, то есть сами по себе, без биографий, ничего вам не говорящие. Все это настолько приблизило бы Зимний дворец к маскулинной архитектуре Саккетти и Ванвителли, что вряд ли он пришелся бы по душе заказчице. Да и мне не верилось бы, что это дом матушки-государыни-императрицы, построенный на том месте, где до нынешнего Зимнего был дворец Анны Иоанновны, в котором некоторое время регентствовала Анна Леопольдовна. Найдется ли во всем Петербурге, да что там в Петербурге – во всей Европе, – место более феминное, с более женственным дворцом?

В гендерном отношении амбивалентен Новый дворец в Потсдаме, спроектированный для Фридриха II в те же годы, хотя построенный немного позднее. Живой краснокирпичный цвет стен, на котором выделяется обильная декоративная каменная резьба, высокие приветливые окна первого этажа, множество аллегорических статуй, вырисовывающихся на фоне неба, – эти черты сближают его с творением Растрелли. Не удивительно, что Фридрих II восторженно отзывался о чертежах зданий, построенных Растрелли в России350. Но высоко поднятый серо-черный купол, на вершине которого золотые грации держат золотую корону, а главное – отсутствие колонн свидетельствуют о том, что архитекторы учли желание короля: дворец для официальных приемов не должен выглядеть «фанфаронадой». Забавно, что фактически хозяйкой Нового дворца была сестра Фридриха II принцесса Анна-Амалия, схожая с ним не только характером, но и чертами лица.

Не говоря о колоссальных размерах, единственное общее свойство Зимнего дворца, дворцов Бурбонов и Нового дворца Фридриха II – членение фасадов ризалитами, то есть выступами на всю высоту здания. Но Растрелли сделал это с поистине женственным изяществом, в сравнении с которым фасадные членения упомянутых королевских резиденций выглядят топорной мужской работой.

Фасад Зимнего симметричен, за исключением короткой в два окна приставки со стороны Миллионной улицы. На втором и третьем этажах – по 51 окну. В этом утомительно длинном ряду Растрелли выделил три части по 17 окон в каждой. Это как бы три сдвинутых вместе здания: «главный корпус» и симметричные «флигели». Они столь же отчетливо различаются и на плане дворца.

«Главный корпус» – это центральный ризалит. Он немного длиннее «флигелей» и сильнее выдвинут вперед. На плане дворца это довольно тонкая перемычка между массивными «флигелями». Сам по себе он тоже трехчастен: посередине – ризалит в пять окон с выходами на балконы над проездом и проходами во двор, по сторонам – по шесть окон.

За «флигелями» скрываются каре малых дворов, от которых длинные боковые корпуса, формируя главный двор, простираются к корпусу, выходящему на Неву. Каждый «флигель» имеет по ризалиту в девять окон, выступающему не так решительно, как центральный, и симметричные четырехоконные уступы по бокам.

Таким образом, Растрелли вложил малые триады в объемлющую триаду, сообразованную с планом дворца. Записываю эту схему числами, равными количеству окон, обозначив более крупными жирными цифрами «главный корпус», а мелкими цифрами – пристройку со стороны Миллионной улицы:

(4 + 9 + 4) + (6 + 5 + 6) + (4 + 9 + 4) + 1 + 1 = 17 + 17 + 17 + 2

Даже если бы декор Зимнего дворца был столь же сдержан, как на дворцах Бурбонов, он превосходил бы их разнообразием объемов, потому что вместо трех или пяти фронтальных членений у Зимнего их девять, то есть пять больших выступов и четыре малых уступа. Фасад Зимнего виртуозно играет светотенью, используя низкое, сравнительно даже с Потсдамом (не говоря уж о Мадриде и Казерте), петербургское солнце. Там оправдана игра горизонтальными тенями – у нас вертикальными.