Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 2

26 мая 1986 года у секретаря ЦК КПСС по сельскому хозяйству Виктора Никонова обсуждалось, как будет наполняться ОСФ в новых условиях ослабления контроля государства за деятельностью сельскохозяйственных предприятий. Выяснилось, что никакой новой методики этого просто не существует[1222].

Решение о реализации 30 % продукции по воле сельскохозяйственного предприятия уже срывало подобные поставки на соответствующий процент. Полный контроль за поставками и теневыми операциями Москве не удавалось обеспечить и ранее, даже с помощью правоохранительных органов, однако 30 %-ная доля просто открывала шлюз для желающих торговать своей продукцией в куда больших масштабах — тут уже уследить за процессом распродажи произведенного было невозможно[1223].

Подобный контроль могли бы пытаться осуществлять местные управления Госагропрома, однако они как раз были заинтересованы в том, чтобы в условиях перманентного советского дефицита максимальное количество физического объема продукции оставалось в регионе или продавалось через них потребителям, готовым заплатить большие деньги. Разумеется, требовалось время, пока сельскохозяйственные предприятия осознали открывшиеся перед ними возможности, нашли потребителей, отбились от местных контролеров и убедились в безопасности для себя подобных операций.

В 1986 году хозяйства еще не поняли, как им торговать, и к октябрю из 30 % реализовали только 2–3 % продукции, чему способствовала и позиция местных властей, не желающих покупать эту долю за цену больше «государственной» и не позволяющих вывозить товар из области на продажу. Однако в марте 1987 года уже появились аграрные предприятия, развившие свою торговлю в Москве по «договорным» ценам, но требующие под это списания с них поставок в ОСФ, а уже в июне 1987 года в Сельхозотделе ЦК КПСС в Москве фиксировали на своих совещаниях:

Не знаем, как повысить ответственность. Санкции никто не применяет. Махрово расцветает местничество[1224].

Фактически еще на раннем этапе перестройки, до начала распада системы снабжения, продовольственное обеспечение Москвы уже представляло собой огромную проблему и осуществлялось не в рутинном, а в операциональном (с участием первых лиц) режиме. Терех с удовлетворением вспоминает свои отношения с Борисом Ельциным, занимавшим пост первого секретаря Московского горкома партии:

Дефицит нарастал, и в столице начались перебои с продовольствием. К тому же в Москве была крайне запущенная база, не хватало торговых и складских помещений. Была разработана комплексная программа по выводу столичной торговли из кризиса, рассчитанная на четыре года… Для реализации программы с помощью Ельцина привлекались средства многих крупных промышленных предприятий. Ельцин каждую неделю встречался со мной, звонил. У него на столе ежедневно были сводки: сколько имеется в столице мяса, рыбы, других продуктов, на сколько дней хватит этих запасов. Перед очередным заседанием Политбюро, минут за пятнадцать до начала, мы встречались, чтобы еще раз обсудить все проблемы[1225].

Еще через один-два сезона, то есть к 1988–1989 годам, «срыв поставок» или «недопоставка в ОСФ» стали массовым явлением, прямо влияющим на экономику и общественно-политическую ситуацию в масштабах страны[1226].