Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 2

Достоинства реактора состояли в том, что он позволял перерабатывать тепловые элементы, оставшиеся от более мощного и защищенного энергетического реактора типа ВВЭР, то есть работал на уране меньшей степени концентрации. Его было проще заряжать новыми теплоэлементами, просто вставляя их сверху, в отличие от ВВЭР, который нуждался в полной разборке. И он был дешевле в изготовлении, потому что для него не надо было делать такую мощную защиту, как для ВВЭР.

Список его недостатков был куда больше — в первую очередь его нельзя было ремонтировать и проверять с разных сторон, особенно снизу, в нем были огромные проблемы с контролем каналов, в которых происходил процесс выделения тепла и подачи воды, и с их блокировкой в случае начала непредсказуемой реакции. Первоначальные варианты реактора имели явно недостаточно механизмов защиты от возникновения неконтролируемой реакции. И, наконец, со второго реактора Минсредмаш передал контроль над его производством Минэнерго, а там не могли качественно повторить все технологические приемы (варку, пайку, опрессовку и т. п), которые делались на промышленных (плутониевых) реакторах. Ошибка авторов реактора, по мнению Марьина, состояла и в замене металла для изготовления трубок канала. Они оказались существенно более подвержены коррозии под давлением, что выяснилось, когда реакторы после нескольких лет работы и аварий начали разбирать в 1982–1983 годах. А главное, после запуска реактора в силу его конструктивных недостатков нельзя было проверить, как в нем обстоят дела. Другие специалисты тоже подтверждают, что вопрос небезопасности РМБК неоднократно поднимался. Особенно в этом отличались конкуренты — создатели блоков с ВВЭР из «Теплоэнергопроекта», жестко критиковавшие РМБК. Но политические и хозяйственные руководители страны, соглашаясь выслушивать их аргументы, считали их прежде всего отражением конфликта лоббистов Минэнерго и Минсредмаша[530].

Апробацию РМБК должен был проходить на Ленинградской АЭС в Сосновом Бору (ЛАЭС). Предполагалось, что он после запуска в 1973 году проработает два года без сбоев, после чего будут построены еще два блока, они тоже проработают два года без сбоев, и только потом реакторы пойдут в серийное производство. Однако гонка за производственными мощностями, проблемы с «Атоммашем» и давление тандема Славского и Александрова, перед которым пасовал даже секретарь ЦК КПСС Владимир Долгих, курировавший энергетику, заставила запустить процесс изготовления реакторов раньше сроков. И процесс начал развиваться, даже несмотря на то, что на находящейся в ведении Минсредмаша ЛАЭС в 1974–1975 годах произошло две катастрофы с этим реактором, приведшие к гибели людей и крупным заражениям. И только наличие хорошо подготовленного персонала спасло станции от больших проблем, поскольку в момент возникновения критической ситуации с атомными стержнями у него была ровно одна минута на принятие верного решения. Минэнерго и Отдел машиностроения ЦК КПСС не имели полной информации по этим авариям, поскольку Минсредмаш максимально засекретил информацию о происходящем[531].

После этих инцидентов РБМК-1000 был усилен дополнительными стержнями защиты, гасящими критическую ситуацию в отдельных частях реактора, множеством дополнительных устройств для блокировки аварийных ситуаций и пошел в серию[532]. Станции с такими реакторами были построены в Курске, Смоленске, Чернобыле и Литве[533]. С реакторами продолжались очередные аварии, в том числе 9 сентября 1982 года на Чернобыльской станции при запуске первого блока произошло разрушение одной из тепловыделяющих сборок и разрушение одного из каналов. А в 1983 году при загрузке Игналинской станции выяснилось, в частности, что со «стержней» при определенных условиях происходит «неконтролируемый выход энергии»[534]. Изучение итогов аварии 1982 года вызвало 10 мая 1983 года беседу Долгих со Славским и Александровым о судьбе реакторов, но те пообещали принять очередные меры к исправлению, и тем дело и ограничилось[535]. На введенных энергоблоках продолжались различные эксперименты по усилению мощности и вообще пониманию того, как ведут себя построенные опасные устройства[536]. И Минэнерго, и Минсредмаш по-прежнему довольно поверхностно относились к вопросам атомной безопасности, не желали делиться друг с другом информацией об имевшихся проблемах.

В ответ на аварии 1982 года и малоконструктивную позицию разработчиков проблемных, но уже пошедших в серию реакторов 19 июля 1983 года по инициативе аппарата ЦК КПСС (и, видимо, как результат встречи Долгих со Славским и Александровым) был создан Государственный комитет СССР по надзору за безопасным проведением работ в атомной энергетике (Госатомэнергонадзор). Ранее атомщики считали, что им достаточно небольшого отдела в организации Госгортехнадзор[537]. Однако предупредить надвигающуюся катастрофу новое ведомство не сумело.