Очертя голову

Скоро мы все были хмельными — от музыки, эмоций, шампанского, которое лилось рекой, изысканных закусок и безудержного веселья. Когда мы не плавали, то танцевали. Когда не танцевали, смотрели фристайл в бассейне на водном скутере, убегали вместе с толпой от брызг, а потом прыгали в освободившийся бассейн. Когда не ели, угощая друг друга крошечными деликатесами, канапе, корзиночками и кусочками фруктов, то смеялись.

Уставшее солнце уже не жарило так, как днём, а вечеринка продолжала бушевать. На круглых, как карусели, подставках, вращались желающие с ором и шампанским, танцевали девушки в костюмах перед сверкающим экраном. И, наконец, мне было просто двадцать три, и я была просто я, какая бы ни была! Чуть хмельная, радостная и внезапно раскованная. Вечерний ветерок приятно ласкал кожу, свобода играла в бёдрах.

Мы наскакались вдоволь с Мартой и Бьянкой под жаркие танцевальные биты. Парни ушли отдохнуть, а я вспомнила всё, что учила на занятиях по джаз-фанку ещё во времена универа, когда обаятельный, лысый Миша задорно нас наставлял: «А теперь выставили попу! Попу, я говорю, а не дугой всё тело, словно вы стиркой весь день занимались! Ну-ка, кисули, дайте мне всю грязь! Приличными будете на уроках своих, а тут каждая из вас самая клёвая, самая стильная — та самая офигительно пьяная подруга на вечеринке, при виде которой у всех текут слюни!» Мы ухохатывались, но «грязь» получалось выдать не всем, у многих вместо стильных миллионерш выходили «доярки Фени» или «синие чулки на выгуле». А у меня хорошо получалось, но когда мама узнала, какие это танцы, ходить мне запретила, урезав карманные деньги до минимума.

Теперь же мама была будто в другой жизни — там же, где и сдержанная, приличная Соня, зато движения, советы незнакомого с комплексами учителя танцев всплыли в памяти очень живо, и нас с Дахой было не остановить. Маню то и дело отгораживал нас от очередного выпившего ухажёра и от толпы собой, как вратарь на воротах.

Небо накрыло маревом летнего заката, из зарослей на пляже застрекотали цикады, от моря повеяло прохладой. Музыка сменилась на томные латиноамериканские ритмы. Даху захватил в свои лапищи Маню, а я перевела дух, сожалея, что одна. Но мелодия была классной, и я подняла руки, повела бедром. На развороте вдруг была поймана в сильные мужские руки. Оглянулась — Лука!

Его глаза горели, голова была чуть склонена влево, губы тронула загадочная улыбка.

— Этот танец в одиночку не танцуют, — сказал он так, что жар вспыхнул во всём моём теле. — Отдохнёшь? Или разрешишь ради бачаты к тебе прикоснуться? Только танец, ничего больше…

— Разрешу, — проговорила я и облизнула мигом пересохшие губы.

И он прижал меня к себе так, что я почувствовала кожей атласную кожу его живота…

Глава 16

Над пляжем поднялись сумерки. Лука ушёл к столику, потому что выдержать и оставаться спокойным рядом с танцующей Боккачиной оказалось невозможно. Нашёл фонтанчик у палатки с угощениями, засунул голову под ледяную струю воды. Вздрогнул, но привёл себя в чувство. Вернувшись, натянул шорты и снова залип на ней взглядом. Да, ненадолго помогло. Нет, она не боккачина — рюмочка, она целая бутылка самой забористой граппы![16]

— Ты чего теряешься? — толкнул его в плечо Микеле, поросший чёрным волосом со всех сторон, как натуральный орангутанг. — Она уже точно твоя!

Лука облизнул губы, выпил холодного пива, глянул исподлобья на друга.

— Тебе-то что? Проиграть хочешь?

— Нет, это ты проиграешь! Может, ключи сразу отдашь? — осклабился Микеле. — Или переключишься на Хелену, слабак? Винченцо как раз пошёл встречать.

— Я слабак?! — вспыхнул Лука. — Да пошёл ты! Смотри и учись!

Только для начала он отправился к диджею и договорился. Минуту спустя танцпол меж бассейнами наполнился неторопливыми ритмами «Sounds of Love». Боккачина осталась одна, но явно садиться не хотела. Она прислушалась к мелодии, повела бедром. Какая пластичная! Взлетели белые руки, и Лука не выдержал, поймал их.

— Позволишь? Ради танца?

— Позволю, — опустила ресницы под его взглядом Боккачина. — Только я не умею танцевать бачату.

— Это легко, почти как любую латину, — серьёзно ответил Лука, опуская руки к её талии и покрываясь волнами удовольствия от прикосновения к её коже, прижал девушку так, словно они собирались танцевать танго.

Нужно было отпустить Боккачину, показать, но Лука не хотел. Он шепнул ей на ухо:

— Шаг влево, переступишь и бачата, то есть движение бедром, как захочешь. Потом вправо так же. Вперёд, переступишь, бачата, и назад. А потом на месте. Вот и всё.

— Так просто? — удивилась Боккачина, вскидывая на него глаза.