Очертя голову

Шампанское лишило её робости и чуть скованная раньше, она вдруг стала совершенно притягательной, перетекающей. До головокружения. Женственность — это не ломаные движения, это способность течь. Женственность — это вода или молоко, ароматное, густое, сладкое, белое, как Боккачина, — внезапно подумал Лука и посмотрел в глаза Софи.

Её взгляд тоже был струящимся, перетекающим, тёплым и очень доверчивым, словно она поверяла себя в его руки не в танце, а вообще. Как женщина мужчине. Наедине. В сумраке, подсвеченном пеной белых простыней. И если не считать сотни чужих людей и гудящей вечеринки, они были почти обнажены, почти одни, окруженные музыкой и чувственным ритмом.

Лука нашёл ладонь Боккачины, поднял полусогнутую в локте руку, сжимая её ладошку. Провёл кончиками пальцев по её нежной спине и остановился между лопаток, почувствовал ладонью благословение женского тела. Прикосновение отозвалось приливом сил и нетерпением, помноженным на уверенность. Она будет его! Сегодня!

— Я поведу тебя, — добавил Лука. — Просто слушай музыку. Будь собой, ты прекрасна! Ноги, бёдра и я всё сделаем за тебя…

Она озарила его улыбкой и рассмеялась, щекоча сердце. И они закружились в танце, подчинились ритму. Шаг, другой и… бачата. Ещё раз шаг в сторону, на месте. Бачата.

Её бёдра так близко, сводят с ума. Касания беглые, словно краденные, горячие, нежные, опьяняющие. Живот к животу. Рука к руке. Объятия ближе, расстояние прочь. Ленивые ритмы, женский вокал. Его нога проникла меж её бёдер. Нежно, жарко. Словно секс.

Её горячее дыхание у его шеи.

Но это лишь танец, игра бёдрами. Шаги в ритм босыми ступнями: с носка на носок по тёплому дереву настила. Прикосновение пальцами ног к её пальцам с алыми ноготками, и волна электричества по телу. Бачата — танец объятий…

Боккачина струилась в его руках, завораживала, проникала дыханием под кожу. Ещё шаг. Поворот. Лука чудом заметил край бассейна, обхватил её крепче и развернул в другую сторону, спасая их обоих от падения.

В опасной тесноте, почти припав друг к другу, они замерли: сливочная Боккачина готова была растаять в его жаре и напряжении. Она явно хотела этого! Доверчивые, распахнутые, пахнущие малиной губы стали красными. Взмах ресниц, вздох и доверие. Один поцелуй до растворения. Такой правильный и доступный сейчас. Лука почувствовал это — она раскрылась перед ним, как бутон перед солнцем. Один поцелуй до…

Лука наклонился к ней. И тут же вспомнил о Микеле, Винченцо и прочих, наверняка пялящихся на них сейчас, и о проклятом пари. Дыхание перехватило. Ему будто высыпали за шиворот полное ведро льда. Лука выпрямился.

И вдруг глаза Бокаччины, взглянувшие за его плечо, расширились, и сама она сжалась в испуге. На автомате Лука отвёл её за себя, защищая, и оглянулся. Вот чёрт! Только этого не хватало!

* * *

Лука не мог поверить своим глазам: прямо на них с включённой бензопилой наперевес шёл какой-то косматый гигант размером с Терминатора в кожаных обносках! Разве что арабской наружности. Зверская рожа ничего хорошего не предвещала. В висках сдавило сигналом SOS. Кто-то из полуголой молодёжи взвизгнул, кто-то откровенно заорал:

— Террорист! Террорист!

Народ кинулся врассыпную, давя друг друга и переворачивая столики. От верзилы до них осталась жалкая пара метров.

У Луки всё похолодело внутри. Схватив Боккачину за руку, он бросился бежать. Так быстро, утягивая девушку подальше от опасности, что они добежали до спуска к песчаному пляжу за считанные секунды. И вдруг позади что-то вспыхнуло, ударили гитарные аккорды и послышались раскатистые перебивки барабанов. Лука глянул через плечо и оторопел: «террорист» задрал «бензопилу» к небу. С её края взлетали в синеющее небо струями искристого фонтана бенгальские огни. «Террорист» поливал ими пустой бассейн. Сволочь! Под хэви-металл трое других «террористов» в коже, зайдя по щиколотку в воду, начали показывать файер-шоу.

— Вот кретины! — выругался Лука в сердцах и остановился.

Боккачина слёту вмазалась в него. И он, ещё напуганный больше всего за неё, притянул девушку к себе и чмокнул в макушку. А потом обнял крепко-крепко, забыв обо всём. И она прижималась к нему, трепетная, с огромными от ужаса глазищами. Моргала и тяжело дышала. Лука снова поцеловал её в волосы.

— Тшш, не бойся, малышка! Это всего лишь шоу.

— Шоу? Не террорист? — переспросила она.

— Si[17]. Уж слишком хорошо сыграл роль этот урод… Голову бы оторвал тому, кто придумал такое!

— Правда, шоу? — никак не могла успокоиться девушка.

— Правда, правда, всё хорошо, — кивнул Лука, ласково поглаживая её по голове и, повернув, как маленькую, показал на выкрутасы заклинателей огня. Реально нужно было подать жалобу в администрацию этого мероприятия, да хоть в полицию самого Сан-Тропе или в суд, чтобы подобные шуточки запретили. После терактов в Ницце, в Брюсселе и в Париже они вообще были неуместны.