Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944)

Таким образом, румынизацию не следует понимать лишь как организованное разграбление имущества евреев или попытку улучшить положение служащих, ремесленников и предпринимателей-румын за счет их еврейских коллег. Румынизацию следует рассматривать как ряд промежуточных мер, которые должны были создать условия для не слишком затратного экономически и вполне логистически осуществимого выдворения из страны евреев. Как выразился Ион Антонеску 7 мая 1943 г. в своей инструкции, до конца войны румынизация должна была стать «тотальной»[888]. Конечным итогом этого процесса должна была стать Румыния без евреев, в лишенной евреев Европе под нацистским господством.

13.2. Румынизация еврейской собственности

В этой политике выделялись два основных аспекта: румынизация еврейской собственности и румынизация персонала предприятий. Румынизация еврейской собственности была поручена Государственному субсекретариату румынизации, колонизации и инвентаризации (ГСРКИ), который был создан чрезвычайным указом № 1219 от 2 мая 1941 г. на базе Государственного субсекретариата колонизации и эвакуированного населения. Этот орган возглавлял высокопоставленный чиновник в ранге министра. В конце 1942 г. персонал ГСРКИ состоял из министра, двух генеральных секретарей, двух генеральных инспекторов, двух комиссаров и множества чиновников среднего звена, всего 192 служащих. Общее число сотрудников достигало 469 человек, из которых 257 человек работали на полную ставку и 212 человек на полставки или с почасовой оплатой. Бюджет ГСРКИ на 1942 г. составлял 269,6 млн леев[889]. Помимо румынизации еврейской собственности, ГСРКИ занимался и другими важными делами, включая распределение фондов, выделенных правительством для оказания помощи беженцам из северной Трансильвании, обустройство эвакуированных и беженцев с юга Добруджи в бывших еврейских, немецких и других имеющихся в наличии хозяйствах; а также планирование масштабных операций по перемещению и колонизации, которые правительство намеревалось осуществить по окончании войны.

Несмотря на высокий статус и огромный бюрократический аппарат, успехи ГСРКИ были скромными. Румынизация была проведена быстро и успешно в относительно небольшом количестве отраслей, а именно в сельском хозяйстве и в пищевой промышленности, лесном хозяйстве и производстве пиломатериалов, на водном транспорте и в городском жилищном фонде. Ряд законов 1940–1941 гг. предусматривал полную экспроприацию еврейской собственности в этих отраслях в обмен на правительственную ренту, составлявшую приблизительно 10–15 % реальной стоимости, которая в действительности никогда не выплачивалась[890]. К началу осени 1943 г. правительство экспроприировало у евреев 45 035 га пахотной земли, 47 455 га лесов, а также значительное число лесопилок, мельниц и маслобоен. Кроме того, было экспроприировано недвижимое имущество в городах в количестве 75 385 квартир и 146 речных и морских судов[891].

До экспроприации имущества евреи владели очень малой долей от общей площади пахотной земли и лесных угодий, значительно меньшей, чем их доля в общем населении страны (2,7 % без учета утраченных территорий), – но значительной долей пищевой промышленности (всего 16,4 %, из которых 15,2 % в сельской местности) и деревообрабатывающей промышленности (всего 13 %, из которых 8,4 % в сельской местности)[892]. Эти отрасли были отобраны для необычайно быстрой румынизации, видимо, по той причине, что они занимали центральное место в румынском националистическом воображении, предполагавшем мистическую связь между румынской нацией, землей и лесом. Еврейское присутствие в сельском хозяйстве и деревообрабатывающей промышленности особенно раздражало румынских националистов. Следуя этой же логике, суда, плавающие под румынским флагом, но принадлежащие «иноплеменникам», считались нестерпимой аномалией. Что касается квартир в городских центрах, их экспроприация оказалась относительно простым, безопасным и прибыльным делом. Эта мера была очень популярна среди румынских горожан, которые надеялись переехать в конфискованные у евреев квартиры, и некоторые из них действительно туда перебрались за весьма незначительную плату[893].

Но во всех остальных сферах правительство предпочитало действовать осторожно, опасаясь возможной дезорганизации экономики, которую могла вызвать ускоренная румынизация. Как высказался Михай Антонеску 21 марта 1941 г.:

Городской фонд [недвижимости] – вещь статическая. Его легко передать. Коммерческий и промышленный фонд – это живое существо, это живой организм, который нельзя просто перебросить из рук в руки, не соблюдая органических правил жизни[894].