Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944)

Я полон решимости провести политику очищения румынской расы и не отступлю ни перед каким препятствием, чтобы осуществить это историческое чаяние румынского народа. Если мы не используем ситуацию, сложившуюся в международном и европейском плане, для очищения Румынского Народа, мы упустим последнюю возможность, которую нам предоставляет история. И я не хочу ее упустить, потому что, если я ее упущу, будущие поколения, конечно же, осудят меня. Я могу вернуть Бессарабию и Трансильванию, но если не очищу Румынский народ, то ничего не сделано, потому что сила народа не в границах, а в его расовой чистоте и однородности. Вот этого я добиваюсь в первую очередь[489].

И всё же, вопреки этим и другим подобным декларациям, с этого момента и до конца своего режима И. Антонеску никогда полностью не отказывался от своего убеждения, что слишком быстрое осуществление румынизации и «очищения» могло бы привести к катастрофическим экономическим и политическим последствиям для страны. Например, во время конференции с представителями румынской промышленности, торговли и банков, прошедшей 6 декабря 1941 г., И. Антонеску дал положительный ответ на просьбу предпринимателей о продлении крайнего срока увольнения всех евреев с предприятий, который должен был истечь 31 декабря того же года, поскольку румынские предприятия «еще нуждались» в специалистах-евреях: «Румынизацию нужно проводить, но она не должна привести к экономической катастрофе румынского народа. Нужно проводить ее со всей необходимой осторожностью и разумностью»[490].

И. Антонеску должен был учитывать и возможные международные последствия своей политики, направленной против меньшинств. Хотя ему и приятно было считать, что никакого значительного внешнего давления на Румынию с тем, чтобы заставить ее исполнять свои обязательства в отношении меньшинств, больше не оказывалось, он хорошо знал, что дела обстояли не совсем так. Во-первых, были меньшинства, которые Румыния как союзница Германии и ее сателлитов не могла подвергнуть дискриминации и насилию. Таковыми были немцы, итальянцы, венгры и даже болгары[491]. Во-вторых, став с июля 1940 г. поклонником германской военной мощи и твердо веря в германскую победу, И. Антонеску никогда не предполагал, что после войны все противники Германии попросту исчезнут со сцены. Он был склонен считать, что война завершится мирной конференцией, на которой Германия и ее союзники с одной стороны и западные державы и их союзники с другой стороны будут договариваться о новом международном порядке. Он был озабочен тем, чтобы на такой конференции Румыния выступала с сильных позиций. С этой точки зрения плохое отношение к меньшинствам могло обернуться неприемлемо высокими политическими потерями. Например, 26 февраля 1942 г., на заседании Совета министров, он заявил следующее:

Чтобы не ухудшить наши позиции на Западе, <…> нужно быть терпимыми, потому что, если мы будем поступать таким образом (т. е. будем вести себя по-варварски по отношению к меньшинствам. – В. С.), когда придем к Всеобщему Миру, придут венгры и скажут, что и мы поступали так же с другими (как поступают сами венгры с румынами в Трансильвании. – В. C)[492].

В том же году, 27 марта, он вспомнил о зверствах румынской армии в Бессарабии, когда в 1919 г. «кавалерийская дивизия в Бельцах <…> разрушила около семи сёл и убила множество людей [в качестве карательных мер за убийство трех солдат из состава дивизии]». Этот случай чуть не привел к тому, что «Парижская мирная конференция [пересмотрела] решение об отдаче нам Бессарабии, потому что мы, дескать, – варварская страна. <…> Это мелочи (sic!), но они могут очень дорого стоить»[493].