Очки Гудвина

– Наш доктор? Он лечил нашу семью почти…

– К сожалению, ничем не могу помочь, – перебил ее новый доктор. – Теперь на этом участке работаю я. Доктор Пейни. Всегда к вашим услугам. Позвольте мне еще раз взглянуть на мальчика.

Он присел на край кровати и склонился над Эдди.

– В шоковом состоянии. Как вы понимаете, он останется в госпитале. Мы должны немедленно увезти его в палату интенсивной терапии.

– Как это произошло? – спросила Мария.

– По словам спасателей, сорвало очки, когда он катался на лыжах.

Мария закрыла глаза, пытаясь справиться с собой. Кто-то обнял ее за плечи. Она и не заметила, как подошел муж.

– Я знала, знала, – по щекам обычно стойкой бабушки катились слезы.

– Мама, успокойся.

– Как можно быть спокойной? Эти новые забавы! Кто их только придумал! – Бабушка всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. – Ну, хорошо, хорошо… что случилось, то случилось. Но, может быть, нам позволят взять его домой? Может быть, дома ему будет все-таки лучше?

Она повернулась к врачу и с надеждой взглянула ему в лицо.

– Он никогда не покидал дома. Хороший уход…

– Нет, какое-то время он должен быть под постоянным наблюдением, – твердо произнес врач. – Нам необходимо провести полное обследование. Это возможно только с помощью специальной аппаратуры.

– Не понимаю, как это могло произойти, – Мария впервые видела мужа таким растерянным. – Сервисный Центр гарантировал полную безопасность и как минимум десятилетнюю работу электронных очков…

– Ну, они готовы гарантировать вам все что угодно, только бы навязать свой товар, – недружелюбно заметил доктор. – Ваш сын не единственный пострадавший. Это случается, как со взрослыми, так и с детьми, имеющими доступ к такого рода развлечениям. Заметьте, особенно часто несчастные случаи происходят с мальчиками из состоятельных семей. Они очень любопытны… или любознательны. Их не останавливают никакие барьеры. Вот вчера утонул подросток, просто заплыл за буек. И ни вой сигнализации, ни то, что волны были слишком большими, его не испугало, – доктор, казалось, тоже разволновался. – Не понимаю, почему им ничего не разъясняют ни дома, ни в школе? Все балуют своих детей, как только могут, с самого рождения! И никто не думает о их будущем, о том, каково им придется, когда они, в конце концов, столкнутся лицом к лицу с реальной жизнью.

– Люди не хотят смириться с тем, что сказочные времена ушли безвозвратно, – тихо произнесла Мария. – Поэтому стремятся подарить детям как можно больше радостей. Наверное, вас тоже баловали в свое время.

Горячность молодого врача исчезла так же быстро, как и появилась. Лицо приняло бесстрастное выражение.

– Я учился в закрытой школе для сирот. Там не принято носить розовые очки, – сухо ответил он, поднимаясь и давая знак санитарам, чтобы мальчика переложили на носилки. Помедлив, снова обернулся к ней. – Хочу также сообщить, что дети ледорубов крайне редко попадают в такие ситуации. Из чего следует вывод – они более подготовлены к жизни в экстремальных условиях.

Щеки Марии вспыхнули.

– Простите.

– Вам не за что извиняться, – голос доктора звучал спокойно. – Не ваша вина, что мои родители погибли в ледниковых шахтах. Я из бедной семьи ледоруба.

Я тоже, подумала Мария.

4

Они стояли в холле Центра обследований, в томительном ожидании результатов обследования. Бабушка неподвижно сидела в углу зала. Вот так же она сидела и тогда…

– Не волнуйся, все будет хорошо. Он уже пришел в себя, это хороший знак, – Роман осторожно прикоснулся к плечу Марии. – Только бы не было переломов… сотрясения мозга.

Он чувствовал себя виноватым, поскольку именно он показал сыну, как кататься на лыжах. Лыжные прогулки – это была его идея. В нашем мире многие погибают от адинамии, повторял он. Лыжи это движение. А движение – это здоровье, это полноценная жизнь.

Полноценная жизнь! Если у него перелом позвоночника – это конец. Таких не лечат.

– Он крепкий парень, быстро поправится.

– Да–да, – кивнула она, глядя в окно, за которым сияло солнце и качало ветками цветущее дерево. Что это за дерево? Как оно называлось?

Из двери закрытого для посетителей отделения, где проводились обследования, появились врач и медсестра. Мария замерла, вся заледенела в ожидании приговора. Что они скажут?

– Серьезных физических травм нет. Но мальчик пока останется здесь.

– Его можно увидеть? – спросила она непослушными губами.

– Нет, пройти к нему нельзя.

Если он уже пришел в себя, то самое лучшее для него – увидеть рядом родные лица, подумала Мария. Как они этого не понимают? Ему сейчас так нужна их помощь!

– Вы не справитесь, – мягко сказала медсестра, словно прочитав ее мысли. – Вы не сможете ничего ему объяснить. Он может возненавидеть вас.

– С мальчиком будут работать психологи, – добавил врач.

– Как долго? – спросил муж.

– Реабилитационный период может длиться от недели до месяца.

– Месяц! – вырвалось у нее.