Ода близорукости

Мой детский выбор был — сапожник,
Ну в крайнем случае, портной,
Но уж не царь, не королевич —
Бездельник толстый и смешной.

Штаны просиживать на троне —

Занятие для дураков,
А ты попробуй, шут в короне,
Стачай хоть пару башмаков!

Поёт сапожник за работой,

Постукивает молотком,
Вокруг детишки-обормоты
Приплясывают босиком…

И всё сбылось: труды и пляски,

И ремесло, и прочный кров,
И было весело, как в сказке,
Как в пьесе «Город мастеров».

Лишь как-то раз на дальнем бреге,

На том крыльце, на склоне дня
Соблазны королевской неги
На миг забрезжили, дразня.

…И деревянные колодки

Крошатся, как негодный мел,
И опостылели подмётки,
И молоток осточертел.

Но в доме подрастают дети,

И день отлажен и толков, —
И есть ли что-нибудь на свете
Важней удобных башмаков?

* * *

Господи, я не владею умами,
я и собой-то владею с трудом,
только дверями, дворами, домами,
светом слабеющим, снегом и льдом.

Господи, душами я не владею,

вот ведь и эту придётся вернуть, —
только сугробами в сетке ветвей и
светом, ещё голубеющим чуть.

Господи, я не владею сердцами,

я и своё-то теряла сто раз,
только хрущёвок глухими торцами,
светом из окон, слезами из глаз.

* * *

А пока небесные глаголы
Слуха не коснутся наконец,
Ты сидишь в витрине полуголый —
В точности египетский писец.

В гулком Лувре эхо полнит своды,

И привычно взяв тебя в кольцо,
Тычут пальцами экскурсоводы
И зевают школьники в лицо.

Ты, конечно, тоже чудо света,

Но туристу будоражит кровь
Больше безголовая Победа,
Да ещё безрукая Любовь.

А тебе, как псу, велели: жди, мол!

Сорок пять веков не отмирай!
…И уставлен взгляд поверх и мимо,
И папируса откатан край.

КАРТИНКИ С КЛАДБИЩА

* * *

В могилу опустили,
как будто отпустили,
в могилу опустили,
как на воду спустили,
ковчег заколотили:
плыви по земляным волнам
в края, неведомые нам.

* * *

А у могильщика звонит мобильник.
А что такого-то — звонит мобильник.
Достаёт свою могильщик мобилку,
что играет «Как на ту д-на могилку…»,
достаёт и на звонок отвечает:
— Занят я! — и телефон отключает.

* * *

Как же внятны твои письмена,
Как просты пиктограммы:
Вон стоит иероглиф «луна»
В верхней четверти рамы.

Вдоль ограды густого литья,

Проступая из мрака,
Вон бегут иероглиф «дитя»,
Иероглиф «собака».

Вот сидит иероглиф «она»,

«Он» садится напротив.
За окном иероглиф «луна»
Меркнет, тучку набросив.

И чернеют сухие глаза

Над губами сухими,
И горит иероглиф «нельзя»
На столе между ними.

ЗДРАВСТВУЙ, ДЕДУШКА ЭЗОП

* * *