Ода на рассвете

— Ух и насмешил! — вырвался, дожидаясь окончания этой моральной лекции, накопившийся хохот. — Да, ты прям праведник какой-то!

— Говорю из жизненного своего опыта. Ясно? — обиделся первый солдат. — Вот вы, желторотики, ни имеете ни одного уголочка теплого в этом свете, никому вы не нужны, никто о вас не вспоминает и не вспомнит никогда. А я имею дом с хозяйкой, и она меня ждёт, и я ей нужен. Вы не знаете этого счастья, — окончил он с мягкой улыбкой на лице.

— Да, ждёт- дожидается! Маловероятно, если честно, — снова подхватили преданные слуги родины.

— Моя ждет. Я уверен, — тихо ответил рассказчик и отошел в сторонку.

— Не, ну, ты это, — начали виновато его товарищи, осознавая, что были не правы, — не смотри на нас… Это мы просто так, поглумиться и только…

— Куда нам до тебя… Эх, как же ты прав… и как мы тебе завидуем… — закивали они головами и совсем утихомирились: уж не до смеха им было, но было лишь сожаление за свои умышленные и неумышленные поступки, мысли, слова. Вернуть бы да исправить. Но жизнь вспять не повернешь…

— Нет, ребята, я на вас не обижаюсь ни чуть, — ответил первый солдат, усевшись в темный угол на лавку. — Навели меня вы на тоску… Домой бы…

— Я бы папироску втянул сейчас, — предложил один из трёх товарищей, чтобы поддержать эту самую тоску.

— Любовь, нелюбовь! — не выдержав, вступил в диалог Владимир. Моральные нотации были ему совсем не по нутру. — Эти байки будете рассказать бабе Сяне на лавочке. Здесь действовать нужно, ковать, пока железо горячо, — он положил фонарь на стол и, заключив руки за затылком в замок, устало прохаживался по комнатушке.

— Кстати, на днях я видел в этих краях командира Садовского, — вдруг вставил слово четвертый солдат, который доселе никак не выделялся на общем фоне. Он стоял, припирая стену, и больше слывал за тихого и меткого наблюдателя, чем на соучастника. — Может быть он давно уже их упрятал, а вы ещё чего-то ищите?

— Да, что тут удивительного? — опёрся Володя о голый стол, повесив голову. Свет фонаря теперь тонко обрамлял складки на его напряжённом лбу, рисуя их намного больше, чем они были на самом деле. — Мать его здесь живёт.

— Судя по всему, он помешан на всем, что блестит, на хуже твоего, — заметил снова тот же солдат.

— Это же его ищет Пиров. Так? — уточнил другой служивый, исследуя полки, хранящие скудную кухонную утварь, пряности, закрутки. Он был в поисках съестного. Все эти думы о родном и близком возбудили в нем неумолимое чувство голода. Ему, конечно, повезло. Он нашел маленькую кадку с соленными огурцами и немедля расковырял крышку. Солдат для приличия предложил пару огурчиков своим соратникам, но те молчаливо отказались, и он, без угрызения совести, но только с досадой, что не нашлось для закуски хлебушка, громко ими захрустел.

— Так, погоди, — начал соображать Володя. — Садовский что-то начудил, его ищет генерал, и этот Садовский ещё был здесь, в деревне? — этот вопрос был риторическим. — Не все так уж и плохо, — Владимир выпрямился, его глаза осветились особенным, незнакомым огоньком. — Куда же интересно он мог направиться? … Тут явно что-то нечисто… Не могли все просто так куда-то исчезнуть… Мне кажется, Пиров обрадуется этим новостям.

— Эй-эй! Погоди, товарищ, — с опаской остановили его соратники. — У тебя что, температура поднялась?

— Оставь ты это гиблое дело. Что тебе с него будет? Ты не разбогатеешь. Даже не мечтай. Вот найдешь золото, а государство его конфискует. Больше чем бляшки на грудь и бумажки с благодарностью не рассчитывай. Такая система. И стоит только из-за этого потеть? Не думаю. Так что лучше выброси-ка это из головы.

Выражение лица Володи ничуть не изменилось, но, наоборот, стало ещё страшнее. Он молчал, никого не слушал и усердно кашеварил в своем котелке какое-то неведомое месиво. Друзья его испугались не на шутку. Таким они Владимира ещё никогда не видели. До сих пор они воспринимали это похождение не более чем забаву, но, как оказалось, их Володька совсем не шутил. Нужно было срочно что-то предпринять.

— Предлагаю всем вернуться, — осмелился один из них, сохраняя бодрый дух. — Там как раз собрание заканчивается, танцы будут, девочки.

— Точно! Надоело мне здесь торчать, пылиться только, — поддержал его другой, направляясь к выходу.

— О, идём! Идем! Володю прихватите, а то он совсем закручинился! Ха! Ха! Ха!

VII

Солнце в зените. В тенистую рощицу въехала лошадь с телегой. Утомленная длинной дорогой и почуяв свободу в уздцах, она сразу же припала к воде. Это был одинокий родничок.

— Передохнем тут! — объявил Садовский, спрыгивая с телеги.

Тряская ночная езда не пришлась пассажирам по душе, и они устало и тяжело начали устраиваться на отдых.

— Куда мы сейчас направляемся? — спросил Роман.

— Сейчас едем в город. Там сядем на поезд, — объяснил Леонид, набирая в флягу родниковой воды. — Путешествие наше выдастся долгим, но ничего… оно того стоит.

— Но мы же едем совсем в противоположенную сторону!

— Я знаю, — ответил командир и сделал глоток. — Мы едем в другую область. Так надо, Степан. Лучше не спорь со мной, а приляг, отдохни.