Ода радости

20 марта 2019

Ночная жара

Списала бы на температуру, но она как раз в этот вечер спала. Зато не спали мы, потому что ребенок устроил нам одну из тех ночей, которые можно ему потом предъявить: я, мол, для тебя ночей недосыпала, а ты… Хотя предъявить хотелось уже сейчас, когда он требовал напиться – и не пил, а точнее, падал ничком и едва ли не рвал под собой простыню всякий раз, когда мы подносили требуемое, чем бы оно ни было.

То есть поначалу я еще соблюдала приличия и нашла в себе силы заявить, что нет, вот именно апельсиновый сок допивает мама, а он его не получит: аллергия и кисло слишком для того, кто за весь день не проглотил ни ложки. Проглотил было, вернее, а оно обратно просится. Но вскоре стало жарче, и я согласилась сначала на немного апельсинового в яблочный, потом на апельсиновый в отдельный стаканчик, потом на апельсиновый в тот стаканчик, где был яблочный, потом на яблочный новый, потом на яблочный недопитый, но с новой трубочкой, потом на трубочку в литрушке воды, потом на обрызгивание из литрушки. Затормозила только, когда муж предложил доставить Самса под душ и облить водой снаружи, раз отказывается принимать внутрь.

Вспомнился совет: любить и поить, – продвинутого доктора Катасонова, не считающего нужным лечить ОРВИ. Вспомнились пугалки про обезвоживание, и я судорожно, как в доисторическую эпоху налаживания ГВ, взялась считать пописы. В интернете писали, что, если меньше трех за сутки, кранты.

К этому моменту Самс ревел и кувыркался от вида любого из предложенных спасительных средств уже больше часа, а на часах было больше двух.

Насморк от аллергии, которым мы промучились всю неделю впритык к тому дню, когда Самс поймал вирус – точнее, наоборот, вирус поймал Самса, – как раз прошел, но убаюкивающая магия груди теперь успешно отражалась самим убаюкиваемым, нервно требующим: «дру!» – то есть «другую!» – какую бы из грудей ему ни предложили и как бы его ни переложили. Я поняла, что заработала невроз, когда заранее тосковала и дергалась, поднося себя к нему, а он, метнувшись вроде бы взять, опять изгибался и ревел. В немилости была и литрушка «Шишкин лес», исправно служившая нам поилкой многие дни. Не стану и пытаться считать, сколько раз Самс отдавал команду: «Псим! Давда!» – «Пить! Вода!» – хватал литрушку, залезал на меня с ногами, чтобы «попа», чтобы усидчиво, как мной приучен и привык, и тут же скатывался долой, отшвыривал «давду» и горестно оплакивал утраченный «псим», как примерещившийся оазис.

И тут меня осенило – и даже немного обидело, что муж не пришел в такой же восторг от моей идеи. Крутя в голове температуру, поилку, обезвоживание, докторов, я добралась по мосткам ассоциаций до упаковки клубничного «Нурофена», к которой приложен шприц.

Ну не шприц, а поршень, но я бы назвала его шприцем в память о шприце без иглы, которым Самса вот так же докармливали в роддоме.

Я запрещаю мужу произносить заговоренное слово «псим» и предлагаю Самсу не воды, а лекарства. И скоро получаю возможность отвлеченно поразмышлять над оправданностью некоторого насилия в отношении ребенка, которому впихнуть шприц в ревущий рот удалось только в четыре руки, зато, едва впихнули, он стих и зачмокал. А я забегала взад-вперед к стакану воды и обратно на кровать, приговаривая: «Лекарство, лекарство, всего лишь лекарство».

Муж боялся, как бы Самс его не обмочил – при температуре велят снимать памперсы. И дернуло же меня утром поправить под ребенком простыню-непромокашку. Самс проснулся к бою, будто не засыпал. И тут я поняла, почему не радовался со мной муж накануне.

Я могу гордиться своим ноу-хау: Самс наотрез отказывается пить любым из прежних способов.

Не знаю, хау долго это продлится. Скажу только, что у нашего сегодняшнего положения вижу два достоинства.

Первое – я не знала еще Самса таким нежно и долго никнущим ко мне, как в эти дни, и теперь понимаю, что у мужчин переизбыток нежности – вроде вируса.

Второе – он столько спит, что я за сутки прочла и отредактировала небольшой роман, а за другие сутки – дописала пять текстов и поняла, что переизбыток нежности у матери – вроде сертификата об окончании полноценной творческой работы.

8 мая 2019

Коронная маечка

Муж показал мне картинку с Тоторо и гнусно захихикал. Я картинку запомнила, умилившись: ну надо же, моему мужу понравилась картинка Тоторо с зонтиками! «Этот суровый и неприступный с виду человек в глубине души скрывает нежного ребенка, которому нравятся такие детские, невинные и светлые образы, как Тоторо с зонтиками!» – подумала бы я наверняка, если бы к нужному, по календарю подступающему дню не начала изводиться: Тоторо с зонтиками как в котобус канул. Гуглила и так, и этак, наконец зашла в знакомый онлайн-магазин принтов и принялась рыться во всех Тоторо для нежных душой и с улучшенной тканью за доплату. И вдруг узнала: вот он, с зонтиками, мечта мужа, только называется иначе.