Одарённая

— Жуть, — сглотнула Рини. — Надо найти длинную палку. Две.

Ломать ветки деревьев я категорически отказалась, поэтому мы с Рини, ползая по траве, минут десять искали злосчастные палки, пока не наткнулись на целый ворох длинных и крепких ветвей, спрятанных в кустах.

— Похоже, это чей-то тайник, — задумалась Рини. — Кто-то срубил их и сложил здесь.

— А что, через топи кто-то часто ходит? — озадачилась я.

— В том-то и дело, что нет, — Рини выбрала две самые крепкие на вид ветки. — Насколько я слышала, даже преподаватели не рискуют сюда соваться. А уж студентам и подавно это строго запрещено.

— Тогда зачем ты нас сюда притащила? — возмутилась я, а голос предательски дрогнул. Погибнуть в жидкой грязи — б-р-р! — мне как-то не хотелось.

— А нечего было соглашаться, — зашипела Рини, кидая мне ветку. — Пошли.

Светя фонариком и двигаясь со скоростью улиток, мы преодолевали топи. Пару раз моя нога соскальзывала с кочек, однако я успевала вовремя схватиться за Рини или нависающие ветви деревьев над головой. Подруге тоже приходилось несладко — она шла впереди, и то и дело чертыхалась сквозь зубы.

— Не хватайся за ветви сверху, — бросила Рини через плечо. — Они могут быть слабыми, и легко порвутся.

— Хорошо, — кивнула я, и двинулась вперед еще с большей осторожностью. По моим ощущениям, прошло не меньше часа, пока мы пробирались сквозь море грязи. Замерев на месте, Рини как-то странно сказала:

— Топи заканчиваются. Еще метра два — и все.

— Ну так пойдем, — я поторопила ее, тыкая веткой в ближайшую кочку. Та ушла под воду с чавкающим звуком, а я горестно вздохнула.

— Я вижу эту поляну, — сообщила Рини, и вдруг потушила фонарь.

— Эй, ты чего? — перепугалась я. Вокруг царила темнота — только бледная Луна на небе тускло освещала пространство. Внезапно послышались шорохи, где-то ухнула сова. По моей коже побежали мурашки, а Рини все молчала, не двигаясь, пока в тишине не раздался ее зловещий шепот:

— Там кто-то есть.

— Что? — жалобно переспросила я.

— Там кто-то есть, на поляне, — повторила Рини, вытягивая шею. — Придется идти в темноте. Я запомнила кочки, на которые можно наступить. Возьми меня за руку и идем.

Вцепившись в руку Рини, я сделала шаг, носком пробуя кочку. Твердая. Хорошо. Обливаясь потом, мы прошли около метра — каждую секунду я замирала, понимая, что следующий шаг может быть последним.

— Сейчас будет почва, — прошептала Рини. Я почувствовала привычную твердость под ногами, и чуть не расплакалась от облегчения. Но, не успев обрадоваться, полетела в кусты — Рини дернула меня за руку, вынуждая присесть рядом.

— Вот там, видишь?

На круглой поляне — точнее, пепелище, поскольку именно таким словом следовало называть то, что я видела: выжженную землю, покрытую жалкими клочками травы и обгоревшие вокруг деревья, бродил человек. Фонарь в его руке слабо освещал пространство, но этого хватало, чтобы понять: любитель ночных прогулок был мужчиной. В какой-то момент он приподнял фонарик вверх, и желтый свет озарил его лицо.

— Это Алан? — изумилась Рини. — Что он здесь делает?

— Может, ищет улики? — предположила я.

— Какие? Столько времени уже прошло, — прошептала Рини.

— Эдну убили весной, а летом Алан не имел возможности сюда приехать — на время каникул академия закрыта. Поэтому он решил придти сейчас, — выдвинула я теорию. Алан тем временем наклонился к земле, и начал водить руками.

— Что он делает? — заволновалась Рини. — Он что-то ищет?

— Похоже.

— Выйдем или подождем?

— Подождем, — решила я. Конечно, Алана мы не боялись, но в кустах почему-то сиделось спокойнее и приятнее. Кроме этого, вряд ли он был бы рад нас здесь увидеть.

Ночные поиски Алана продолжались минут десять, после чего он двинулся в противоположную от нас сторону, и вскоре скрылся за деревьями. Свет фонаря еще минуты две пробивался сквозь чащу, а потом исчез.

— Вылезаем? — спросила Рини. Признаться честно, мы как-то пригрелись рядышком в кустах, а пепелище выглядело до того жутким и страшным, что вылезать не хотелось. Но надо. Вздохнув, я уже хотела встать, как позади раздался хруст и шорох. Я замерла в полусидящем положении, напряженно прислушиваясь. Рини зажала рот рукой, в испуге глядя на меня. Ее синие глаза казались огромными на побледневшем лице.

Шорох сзади повторился, только ближе. Вслед за этим я услышала чьи-то тихие шаги, а затем — неразборчивый шепот. Мужской. Голосов было двое. Присев обратно, мы с Рини вцепились друг в дружку, и приготовились: я — орать, Рини — защищаться.

Неизвестные продолжали идти, мы едва дышали в кустах, а где-то сверху заохала сова, от чего я практически заработала сердечный приступ. Рини схватилась за нож, и тут же в тишине раздался знакомый голос:

— Дурацкая птица и дурацкая грязь. Друг мой сердечный, почему мы не пошли другим путем?

— Хватит жаловаться, Тони. Роган установил барьер на проход в парке, поэтому это — единственный путь. Смотри под ноги.

— Я испачкал свои ботинки, — горестно ответил Баллард. — И зачем я только поперся с тобой?

— Потому что ты за меня переживаешь, — хмыкнул Финн.