Одержимый обувью. От багажника автомобиля до международной империи с выручкой в миллиард $

Из-за постоянных переездов между Нью-Йорком и Флоридой мой привычный распорядок дня был нарушен. Я перестал часто ходить на собрания, а по ночам не смыкал глаз, размышляя об отце, обуви, Stratton и о миллионе других вещей. Я знал, что мама начала страдать от бессонницы после смерти отца и поэтому принимала снотворное. Однажды ночью я не выдержал, пошел в ванную комнату и взял немного таблеток из ее аптечки.

Если вы не наркоман, то может показаться, что в этом нет ничего особенного. Кому помешает немного снотворного, чтобы засыпать после смерти отца? Но для наркомана не существует безопасной дозы, если идет о психоактивных веществах. Как только я выпил таблетки, в голове появилась мысль, а не попробовать ли препарат с более сильным эффектом.

Внезапно мне потребовалась помощь стоматолога, и по возвращении в Нью-Йорк я отправился к дантисту. «Можете выписать мне обезболивающее?» – спросил я по окончании приема. Как и планировалось, я получил свой первый рецепт на опиоидное обезболивающее.

Выписанный мне препарат представлял собой комбинацию опиоидных и неопиоидных обезболивающих средств. Сегодня известно, что этот препарат может вызвать сильное привыкание, что невероятно опасно и может оказаться смертельным в руках наркомана. Множество людей умирают от опиоидной зависимости, и на это есть причина. При больших дозах или в сочетании с алкоголем это может привести к остановке дыхания. А наркозависимым вроде меня нужны исключительно высокие дозы. Обычная доза только снимает боль, тогда как более высокие дозы воздействуют на центры удовольствия в мозге, создавая ощущение релаксации и эйфории, в которых я так отчаянно нуждался.

Семь лет назад я с трудом избавился от наркотической зависимости и теперь вернулся к тому, с чего начинал. Безнадежный и обессиленный, я оказался во власти вещества, которому не мог противостоять. Я быстро использовал первоначальный рецепт, после чего не переставая искал новую дозу таблеток.

Наркоманы очень изобретательны. Отчаяние подвигает человека на многое. Спустя какое-то время я нашел фармацевта, который работал в аптеке напротив нашего магазина в Сохо. Он продавал мне таблетку обезболивающего за один доллар. Все отлично складывалось. Я по-прежнему круглосуточно работал, и, когда заканчивались таблетки, мне достаточно было перейти улицу, чтобы пополнить свои запасы. Но однажды он просто исчез. Я целый день бродил по центру Манхэттена, пытаясь отыскать его, но безрезультатно.

Я опустился до того, что зачастую начал вызывать врачей и умолял их выписать мне рецепт. Всегда находился какой-то способ. Когда я получал таблетки, то любил уединяться в квартире и ловить кайф. Как уже говорил, я делал это не ради веселья. Скорее это была моя попытка на какое-то время отгородиться от окружающего мира. Я принимал таблетки, выглядывал в коридор, чтобы убедиться, что все в порядке, а затем запирал дверь и расслаблялся.

Конечно, мои друзья из группы по реабилитации заметили, что я пропускаю собрания, и точно знали о происходящем. Они пытались заставить меня вернуться, и время от времени я приходил. Я хотел остановиться. Разумеется, я хотел остановиться. Но я просто не мог. В итоге спустя несколько месяцев Питер отвез меня в реабилитационный центр на севере Нью-Йорка. Для безболезненной детоксикации они давали мне метадон, а затем постепенно сокращали дозу, чтобы избежать новой зависимости.

Это сработало, но ненадолго. Я вернулся на работу и несколько недель посещал ежедневные собрания наркозависимых. Но воздерживаться от наркотиков после первой попытки покончить с ними получалось гораздо труднее. Принимая наркотики и синтетические снотворные, я жил в ожидании следующей дозы. Подсесть на таблетки – все равно что попасть в ловушку похитителей. Ты больше не владеешь собой. Каждый раз испытывая стресс или плохое самочувствие, мной полностью овладевало желание расслабиться при помощи таблеток.

В последующие несколько лет я срывался множество раз. Некоторые из этих срывов длились месяцами, а другие – пару дней. Для этого нашлось бы тысяча оправданий. Это был один из самых напряженных периодов в моей жизни. Для наркомана по-прежнему не составит труда достать опиоиды. Однако я понимаю, что мне некого винить, кроме себя. К сожалению, именно в эти годы моих братьев серьезно подкосили их собственные губительные пристрастия. Мы с Джоном и Люком пошли по наклонной в одно и то же время, хотя тогда я этого не знал.

Я проходил лечение от опиоидной зависимости минимум пять раз, хотя, может быть, даже больше. Сейчас меня больше беспокоит, передается ли это заболевание генетически, но в тот момент меня не отпускали более срочные вопросы. Джордан Белфорт неотступно преследовал меня, чтобы получить свою долю акций, а за ним и моими сделками со Stratton в свою очередь пристально наблюдали федералы. Я знал, что множество других парней также погрязли в неприятностях, и они с радостью сдадут меня, если это спасет их от преследований.