Одержимый обувью. От багажника автомобиля до международной империи с выручкой в миллиард $

Затянувшееся ожидание и неопределенность в итоге сыграли свою роль. На работе я делал вид, что со мной все в порядке, но внутри испытывал боль, ужас и усталость. Я упорно старался воздерживаться от наркотиков на протяжении всего обвинительного заключения, переговорного процесса и подписания соглашения о признании вины, даже когда ушел с поста генерального директора компании, которую так долго строил. Но ситуация все больше накалялась, и вскоре после 11 сентября наступил день, когда я все бросил и в следующий момент уже набирал номер врача, чтобы получить таблетки. К началу декабрьского слушания я основательно подсел на обезболивающие.

Мы уже достигли соглашения с прокурорами, но нам было необходимо, чтобы оба судьи поставили на нем свою подпись. На этот раз, когда я вышел из машины у здания суда на Манхэттене, там собралось целое полчище репортеров, которые роились возле нашего авто и врезались в стекла, пытаясь сделать снимок. «Расслабьтесь, еще успеете сделать фото, – сказал я им, пытаясь излучать спокойствие и уверенность, которых мне действительно не хватало. – Я не стану скрываться». Фотографы кидались на меня, пока я не зашел в зал суда.

Я сидел рядом с Джоэлом и ждал, когда появится судья Кимба Вуд. За моей спиной сидели около дюжины ближайших друзей и коллег. Мне было страшно. Я знал, что произойдет, но по-прежнему ужасно боялся того, что тюремный срок превратился из неизбежности в реальность.

Судья Вуд заняла свое место, и у Джоэла появилась возможность сделать последнее заявление, в котором он превозносил мои добродетели и объяснял природу моих ошибочных решений. «Он вел добропорядочную жизнь и оступился, – сказал он, объясняя мою наркозависимость и ее негативное воздействие на принятие решений. Он рассказал о том времени, которое я провел, работая по программе реабилитации наркозависимых; об организациях, которые я спонсировал, а также о других людях, которым я помог. – Мой клиент сбился с праведного пути, Ваша честь, – с грустью сказал Джоэл, – и он глубоко раскаивается в этом».

Долгие годы мои туфли носили знаменитости, которые называли меня творческим гением. Мне вручали награды за достижения в индустрии моды и другие отраслевые награды. Я никогда не относился к этому серьезно. Но услышанная похвала в свой адрес в таких обстоятельствах тронула меня. Я с трудом сдерживал слезы, мои плечи дрожали. Когда я больше не мог сдерживаться, я закрыл лицо руками.

Затем настала очередь судьи Вуд, и то, что она сказала, было шокирующе. «Мы собираемся отложить это слушание, – заявила она. – Сегодня мы не будем выносить приговор». Она объяснила нам, что хотела бы тщательнее просмотреть законодательство, чтобы понять, есть ли законное основание отклоняться от федеральных директив по назначению наказаний приговора, ссылаясь на то, какую роль в моих деяниях сыграла наркозависимость. Я был ошеломлен. По иронии судьбы в момент, когда я был под кайфом, моя зависимость могла спасти меня от тюрьмы. «Спасибо, Ваша честь», – единственное, что мне удалось сказать.

Когда она покинула зал суда, Джоэл похлопал меня по плечу. «Это потрясающе», – сказал он. Все вокруг радовались, а я едва мог понять, что происходит. Требовалось время, чтобы переварить случившееся.

Последующие месяцы были преисполнены надежды, нескольких отчаянных попыток завязать с приемом таблеток и новых срывов. Судья Вуд попросила нас предоставить юридические документы, которые могли обосновать сокращение срока тюремного заключения, поэтому мы наняли множество дополнительных адвокатов, чтобы выиграть дело. Наконец они представили все необходимое, и дату суда перенесли на весну.

Каждый раз, появляясь в суде, я будто испытывал дежавю. Это был последний раз, когда я сидел в этом здании суда. Я надеялся, боялся и, к сожалению, находился под кайфом. Как только она заняла свое место, я понял, какое решение она огласит. И наконец судья нанесла решающий удар. «Мой долг следовать федеральным директивам по назначению наказаний, – сказала она сухо. – Согласно им нет достаточных оснований для сокращения тюремного срока».

Я оцепенел. Столько времени. Столько надежды. И тем не менее это произошло. В тот же день я предстал перед судьей Глисоном, который подтвердил приговор: 3 года и 4 месяца в федеральной тюрьме. Это три с половиной года. Я пропущу три Рождества, три дня рождения и целую жизнь в индустрии моды. А из-за чего? Из-за денег. Теперь это казалось таким глупым. Просто невероятно глупым. Но каяться было поздно. Я должен был заплатить за содеянное.

Все лето прошло как в тумане. Я ежедневно приходил в офис и убеждал свою команду, что все наладится. Я также нанял еще несколько ключевых сотрудников, чтобы заполнить оставшиеся пробелы. Каждую ночь я напивался, сидя в своей квартире, прячась от всего мира.