Одержизнь

– Да прыщ на попе! Во-от такенный! – И она демонстрирует девочке кулак.

– Таких не бывает, – оторопело качает головой Амелия.

– Ещё как бывает! Скажи, Акеми?

Японка пожимает плечами и отворачивается. Сорси ухмыляется, подмигивает Амелии:

– Видишь, ей об этом стыдно вспоминать. Малышка, съешь ещё ложечку картофелек?

Девочка морщится и прячется обратно в спальник.

– Косая, доскреби кастрюлю, – обращается рыжая к Акеми. – Там на дне осталось. Ты завтрак проспала, а мне всё мыть меньше.

Девушка не удостаивает её ответом, равнодушно собирает в контейнеры остатки трапезы. Жиль смотрит на всё это со стороны, помогая отцу Ксавье установить подобие брезентового полога на дрезине, закрывающего боковую стенку. Взрослым дождь нипочём, а вот Амелия может простудиться – значит, надо укрыть её от ветра и сырости.

– Учитель, – окликает он Ксавье, – я не понимаю.

– Вот тут подтяни немного. Чего ты не понимаешь?

– Сорси. Почему она так с Акеми? Как будто Акеми – грязь под ногтями… Она, правда, всех задирает, кроме нас с вами. Но мне кажется…

Мальчишка умолкает, хмуро поглядывая в сторону девушек. Акеми закончила сборы, сложила всё в мешок и теперь сидит на земле, покачивая Амелию в спальнике.

– Может, потому что нас с тобой она не задирает? Они подруги, вот и цепляется полушутя-полусерьёзно, – задумчиво рассуждает Ксавье. – Поговорить с ней?

– Не надо. Мне кажется, будет хуже.

Дождь начинается внезапно. Ветер стихает, на несколько секунд в долине воцаряется тишина. С востока надвигается странный шелест, нарастая с каждым мгновеньем. Жиль поворачивается на звук и успевает разглядеть, как вздрагивает под поступью дождя трава. В тот же момент с неба на головы путешественников обрушивается холодный ливень. Амелия взвизгивает, смеётся. Акеми поднимается, подхватывает спальник с малышкой на руки, бежит к дрезине, передаёт девочку Ксавье, спешит обратно за мешком с провиантом и ведром с грязными мисками. Сорси идёт ей навстречу и вроде как случайно толкает в плечо. Акеми прикусывает губу, делает шаг, проходя мимо рыжей, и, сложив руки перед грудью, бьёт локтем назад – точно девице ниже лопаток. Сорси ахает, подаётся вперёд, чудом удерживается на ногах. Оборачивается и провожает Акеми взглядом разозлённой кошки.

– Сорси, иди сюда! – окликает с дрезины Гайтан, протягивая к ней руку.

Рыжая запрыгивает под навес, энергично растирает дождевую воду по татуированным плечам.

– Шлюха косая, – шипит она сквозь зубы.

– Мадемуазель Морье? – возмущённо-вопросительно тянет Фортен.

– В жопу иди, ладно? – огрызается Сорси. – Кого наши тёрки не касаются – идут в жо-пу! Ясно? Йосеф! Руку с моей кормы убрал, да?

Она плюхается на место рядом с Фортеном, налегает на рычаг. Гайтан косится на её колено, выглядывающее из-под задранной мокрой юбки, расплывается в улыбке и щурится.

– Сорси, ну хорош сучиться! – басит он добродушно. – Я её тоже терпеть не могу, но терплю. Ты её не зли, брось. Нарвёшься.

– На что нарвусь? На разборки с мальчишкой? Священник меня через колено перегнёт и отшлёпает? Да душить двумя руками эту тварь! За то, во что они с любовничком Азиль превратили всего за пару дней! За убитых взрослых, за детей перепуганных! За голодную зиму! Ненавижу её!

Сорси отпускает рычаг, тянется поправить юбку и тут же получает качающейся скобой по шее.

– От Мироздания прилетит, – важно произносит Гайтан. И, подумав, добавляет: – И ей тоже.

Дождь расходится. Амелия тихонько дремлет, лёжа на коленях Акеми головой и вытянувшись на сиденье. Жиль стоит в ногах у девочки, качает привод дрезины. Левое плечо и рукав промокли, вода капает вниз, образуя лужицу под ногами. Когда струи дождя бьют по щеке, мальчишка фыркает, встряхивает головой. Акеми с беспокойством поглядывает на него, он подмигивает: ерунда, всё отлично.

Девушка опускает руку в карман штормовки, касается края жёлтой чашки, на донышке которой перекатывается подаренный Амелией сладко пахнущий комочек. «Я опять не спросила у неё, что это», – вспоминает Акеми. Она чуть склоняется вперёд и окликает:

– Отец Ланглу, можно спросить?

– Конечно. Что такое, Акеми?

– Я чувствую себя очень неловко, – признаётся девушка. – Лишней. Чем я могу быть полезна для группы?

Ксавье задумчиво смотрит в сторону, потом бросает взгляд на Жиля. Акеми ждёт, мягко покачивая спящую девочку.

– Давай будем честными, – нарушает тишину Ксавье. – Прежде всего перед собой. Ты понимаешь, зачем тебя отправили с нами?

Лицо японки остаётся спокойным, но в глазах мелькает что-то похожее на стыд.

– Начальник полиции сказал, чтобы я убиралась вон из города. – Голос глухой, спазм давит горло. – Что никто не хочет содержать меня на шее Азиля и кормить за то, что я натворила. И что город даёт мне шанс сбежать по дороге.

Священник молча выслушивает, поглядывая то на девушку, то на Жиля. Жиль бездумно качает привод, уставившись в точку перед собой. Линии шрамов на щеке бледнее обычного. «Он слышит, – вздыхает Ксавье. – Он её не просто слушает, он слышит». Когда Акеми смолкает, священник начинает говорить: