Одесса — Париж — Москва. Воспоминания художника

Невысокая чугунная ограда, темно-красная бронзовая, покрытая пылью плита и на ней надпись: «Здесь покоится прах великого писателя Ги де Мопассана 1850–1893 гг.» Я снял шляпу и простоял минут десять перед памятником.

— Прожил, — подумал я, — только сорок три года и такое богатство оставил людям.

Причем не следует забывать, что больше года он провел в психиатрической больнице, где уже, конечно, не работал, и около года он жил на юге у друзей, отдыхая от литературы…

Вспомнил я также гениальный, незабываемый некролог, написанный его великим другом и почитателем Эмилем Золя.

Вокруг плиты, в виде символической рамы, цветник из анютиных глазок. Синих, желтых и белых.

Все. Я положил на плиту три белые астры. Пользуясь тем, что охраны здесь не было, я сорвал несколько анютиных глазок и спрятал их в пиджачный карман… В отеле положу их в томик Мопассана.

Вспомнил я красивый памятник писателю, находившийся в парке Монсо. На высоком постаменте, на фоне стройных деревьев стоит бюст жизнерадостного Мопассана. Под бюстом сидит молодая красивая женщина. В ее руке раскрыта книга. Ее взор устремлен вдаль. Она, вероятно, прочла рассказ любимого писателя и думает о том, как он тонко, глубоко знал женщин. Не только знал, но и очень жалел. Памятник сделан из бело-розового мрамора и кажется фарфоровым. Мне рассказывали, что парижанки любят этот памятник и охотно, на приветливых скамьях отдыхают около него.

Потом я подошел к могиле Бодлера (1821–1867). Здесь на могиле поэта стоял большой, сделанный в символическом стиле из парижского песчаника, памятник. Автор — бельгийский скульптор. Фамилию его в памяти не сохранил. Памятник производил большое впечатление. Особенно осенью, когда ветер с деревьев срывал желтые листья и бросал их на памятник. На высоком пьедестале лежит завернутый в саван, с обнаженной головой мертвый поэт. Над ним склоненная мрачная голова гения зла. Здесь я также простоял десять минут и на пьедестал положил также три астры.

В Лувре

В Лувре я провел почти два дня. Первый день я посвятил живописи, другой день — скульптуре и рисунку. В первый день я долго простоял перед гениальными Рембрандтом, Веласкесом и Рубенсом. Во второй день я много времени отдал грекам. Венера Милосская меня давно покорила своей душевной красотой, лучившейся из всех частей ее удивительного тела. Меня поражал мрамор, из которого она была высечена. Он был не белый, а немного желто-розовый. И напоминал кожу цветущей женщины.

Второй шедевр греческой скульптуры меня поразил еще более. Это богиня победы — Ника. Подойти к ней близко было трудно. Надо было преодолеть высокую и широкую мраморную лестницу. Стены зала были выкрашены в вишневый цвет. И Ника на фоне вишневых стен казалась облаком или нежной дымкой.

Пульс ваш начинает частить, когда подходите близко. Перед вами величественный образ молодой богини. За ее плечами крылья, способные бороться с морскими ветрами и бурями. Ника стояла на носу корабля и дарила морякам могучие силы, чтобы бороться с морской стихией и побеждать.

Я уже знал крылатый лозунг древних греческих скульпторов: «Ради красоты мы готовы пожертвовать истиной»… В Нике сосредоточена только красота.

* * *

Меня мало огорчало то, что обе скульптуры настоящие инвалидки. Венера Милосская без рук. Вспоминаю, в юности в художественном училище я рисовал ее гипсовый слепок. И восхищался. Богиня Победы Ника — совсем без головы. Но мы, художники, настолько к этим трагическим ударам судьбы привыкли, что готовы всю жизнь с ними мириться, а порой в уродстве этом даже видеть какой-то великий археологический символ древности.

Я решил попрощаться также и с памятником Бартоломео. Называется он «Мертвым» и находится на знаменитом кладбище Пер-Лашез.

Это огромная величественная скульптура. Впечатление она производит сильнейшее. Два больших боковых крыла, а посредине — врата смерти. На крыльях скульптор показал полуобнаженных людей в ужасе, направляющихся к центру — к вратам смерти.

Их мрачные позы, жесты, выражение лиц полны покоряющей экспрессии. Трудно долго глядеть на них. На их страх и покорность.

Наверху памятника надпись: «Мертвым».

Под вратами смерти сладко спит обнаженная пара молодых людей: На груди женщины сидит нагой ребенок. Радостный и улыбчивый. Его чудесные ручки тянутся к солнцу! К жизни!

Основная мысль автора скульптуры в том, что «жизнь после смерти, в новой форме, продолжается».

* * *

Уехать из Парижа, не попрощавшись с Люксембургским садом и фонтаном скульптора Карно, я считал поступком против моей совести.

Я любил сидеть в этом романтическом саду у поэтического фонтана и слушать мелодичный шум падающей воды. Карно меня восхищал.

Порой мне казалось, что фонтан — огромная чернозеленоватая бронзовая лилия, пышно цветущая в неспокойной воде. В этот момент я вспоминал об очаровательных нагих женщинах Карно на фасаде театр а Гранд Опера (символы Трагедии и Комедии). Только Роден соперничал с этим великим мастером! И подумал: сколько покоряющих гениальных скульпторов дала человечеству Франция!

На вокзале