Одежда ныряльщика лежит пуста

Всю короткую поездку водитель молчит. Ресторан находится на одном из пирсов, виденных тобой на карте города у начальника полиции. Ночью он выглядит как большинство пирсов – от него исходит странная смесь мощи и угрозы, словно кого-то бросают в океан, но сначала аккуратно заворачивают в белые простыни.

Водитель открывает тебе дверцу, и ты выходишь на вечерний воздух, пахнущий солью и – необъяснимо – розами. Касабланка на пороге лета, тебе смутно вспоминается стихотворение Эмили Дикинсон, прочитанное в школе, о быстротечности весны, но ты тут же понимаешь, что не помнишь ни строчки. Только то, что в нем говорилось о быстротечности весны. Водитель говорит, что, если он правильно понял, ему не нужно тебя ждать, потому что домой тебя отвезет «мсье».

Водитель ждет чаевых. Ты незаметно достаешь из чашки лифчика пару купюр. Ты понятия не имеешь, сколько это по курсу. Даешь ему десять дирхамов, и по его реакции понимаешь, что этого недостаточно, поэтому добавляешь еще десять.

Выйдя из машины, ты сразу же теряешь часть своего оптимизма, несмотря на весенний воздух. Как только водитель уедет, ты останешься один на один с русским бизнесменом, у которого было несколько свиданий со знаменитой американской актрисой. Он тебе не обрадуется. А домой тебе ехать не на чем.

Ты поправляешь платье, чтобы оно село так, как полагается, – вот почему ты не покупаешь дизайнерские наряды, помимо того, что у тебя нет на них денег, – они редко оправдывают ожидания.

Ты поднимаешься по лестнице в ресторан – стены украшены рыбацкими сетями и корабельными штурвалами. Наверху, рядом с гологрудой русалкой, когда-то украшавшей нос наверняка затонувшего корабля, стоит метрдотель, и ты сообщаешь ему, что тебя ждут.

Твой кавалер стоит в углу зала. У него один из лучших столиков с видом. Ему под пятьдесят, он в костюме и галстуке. Высокий, довольно грузный и вовсе не такой непривлекательный, как ты ожидала, раз знаменитая американская актриса сбагрила его тебе. Ты понимаешь, что это именно он, потому что он стоит, протянув руки вперед, с таким выражением лица, словно вот-вот воскликнет по-русски: «Дорогая!» – однако этого не происходит. Он опускает руки обратно и вопросительно смотрит на тебя.

Ты подходишь и здороваешься. Пожимая ему руку, говоришь, что тебя зовут Ривз.

– Значит, она не придет? – Его акцент не такой, как ты ожидала, больше международный, чем русский.

Ты говоришь, что актриса до позднего вечера будет занята на съемках.

– Отлично. И я должен вам верить?

Ты не знаешь, что на это ответить, не ожидав, что он окажется таким недоверчивым. Его лицо выдает глубокое разочарование – даже гнев, и ты уверяешь, что, скорее всего, актриса заедет попозже. Она не говорила тебе ничего подобного.

Бизнесмен указывает тебе на стул. Тот развернут к окну, и это первый знак того, что знаменитая американская актриса ему не безразлична. Если бы он просто хотел ею похвастаться, он бы усадил ее лицом к залу. Но ей – а теперь и тебе – предназначено место лицом к окну, из которого видно быстро чернеющее небо и чуть-чуть океан, и совершенно не видно пирса, на котором стоит ресторан.

Ты осторожно улыбаешься. Нос бизнесмена выглядит сломанным, на правой щеке шрам. Волосы с проседью, но еще густые. В ответ он не улыбается, а только внимательно на тебя смотрит, словно ты – вещь в магазине и он раздумывает, стоит ее покупать или нет.

Подходит официант. Это пожилой марокканец с усталым взглядом, словно он проработал в этом ресторане слишком много лет и повидал слишком много туристов, слишком много неудачных пар. Он спрашивает, что вы будете пить. Ты ожидаешь, что бизнесмен скажет официанту, что ты уходишь, что произошла ошибка.

– Джин с тоником? – спрашивает он у тебя.

Ты киваешь. Это напиток знаменитой американской актрисы. Тебе любопытно, она ли приохотилась к нему в компании бизнесмена, или тот заказывает его, зная, что это ее любимый напиток, и думая о ней.

– Ну, и кто вы такая? Вы на нее работаете?

Ты отвечаешь, что ты – осветительная дублерша актрисы. Только на один фильм.

– Теперь вы ее и на свиданиях дублируете, – как бы между прочим бросает он.

Ты снова объясняешь, что актриса задерживается на съемках. Это звучит все менее убедительно. Ты чешешь голову и чувствуешь под рукой парик. Ты почти забыла про него. Тебе жаль, что ты его надела. Ты выдыхаешь, сдувая с глаз челку.

– Как вас зовут?

На мгновение ты теряешься, вспоминая, каким именем представилась, парик сбил тебя с мысли. Повторяешь, что тебя зовут Ривз.

– А меня – Леопольди. Но вы, наверное, и так знаете.

Он отпивает джина с тоником и влажными губами произносит:

– Давайте без притворства. Мы оба знаем, что она не придет. Она считает, что я расстроюсь, потому что недавно мелькала в желтой прессе с тем юнцом, который, я уверен, гомик. Считаете, я ревную?

Ты принимаешь вопрос за риторический, но нет. Бизнесмен ждет ответа.

Говоришь, что нет. Ты не считаешь, что он ревнует.