Одежда ныряльщика лежит пуста

На следующий день вы с ней отправились к репродуктологу, но вместо того, чтобы осматривать ее, врач взял анализы у тебя. Было установлено, что ты можешь стать суррогатной матерью для ее ребенка. «Гестационным носителем», как выразился врач. Будь вы однояйцовыми близнецами, он мог бы использовать одну из твоих яйцеклеток, но, так как вы были разнояйцовыми, сестра захотела использовать свою. Ты знала, что ее выбор был продиктован тем, что она считала свои гены лучше твоих, но постаралась не оскорбиться. Она всегда превосходила тебя красотой, это факт. Яйцеклетку твоей сестры должны были оплодотворить в лаборатории с помощью процедуры ЭКО. Врач сказал, что, если оплодотворение пройдет успешно, он пересадит тебе в матку два или три полученных эмбриона. Сказав это, он снял смотровые перчатки, скатал их в шарик и швырнул в мусорное ведро.

Услышав о твоем решении выносить ребенка сестры, твой муж сделал большие глаза. Это должно было стать для тебя знáком. Большие глаза редко уместны в качестве ответа на сообщение исключительной важности и уж точно не на сообщение о подвиге беспримерной сестринской любви, на который ты решила отправиться. Он обвинил тебя в бездумном потакании сестре, и ты задумалась, не хотел ли он этим сказать, что ты мало потакала ему. Вы с мужем уже не один раз обсуждали, хотите ли завести детей, и оба колебались с решением, клянясь друг другу, что ваша нерешительность не имела никакого отношения к вашим взаимным чувствам. Хотя, конечно же, имела.

После второй попытки вживления эмбрионов твоей сестры и ее мужа ты забеременела. Они оба сопровождали тебя на осмотры, сначала раз в месяц, потом – раз в неделю. Ты читала книги про беременность, стараясь пропускать главы, посвященные материнству. Вычитав в газете, что для зародыша полезны сладкие перцы, ты ела их, не переставая. Красные, желтые, оранжевые. Каждую неделю покупала по дюжине. Ты читала вслух стихи. Пела песенки, которые мать пела вам с сестрой. Ты чувствовала себя живее, чем в двадцать лет, когда еще не занялась карьерой. Карьеры ты так и не сделала, но теперь у тебя была цель.

«Разве ты не можешь увлечься чем-нибудь другим?» – постоянно спрашивал тебя муж во время беременности. Ты объясняла, что после того, как ты перестала нырять, помощь сестре стала первым делом, которому ты была готова отдать себя без остатка. На прыжках в воду карьеры не сделаешь. «На вынашивании ребенка сестры ты ее тоже не сделаешь», – отвечал он.

Муж сестры был к тебе добрее, чем твой собственный. Со второго триместра твой муж совсем перестал пытаться спать с тобой в одной постели, и по ночам ты обнимала огромную подушку для беременных, посоветованную акушеркой. Вы с сестрой никак не могли договориться, какое притяжательное местоимение использовать, говоря про акушерку. Сестра говорила «моя акушерка», ты – «наша акушерка» или называла ее по имени. Ты надеялась, что сестра станет делать так же, но напрасно.

Когда ты заподозрила, что начались роды, то позвонила сестре, та приехала, и, когда подошло время, они с мужем отвезли тебя в больницу. Твоего мужа не было дома, он уехал в командировку в Индиану и не мог вернуться вовремя. Ты подсчитала даты, чтобы проверить, не лгал ли он, но не смогла прийти к однозначному выводу. Муж сестры ждал у родовой палаты, а сестра стояла рядом с тобой на коленях вместе с акушеркой и доулой[22]. Мочила махровые салфетки в холодной воде и клала их тебе на лоб. Шептала тебе ободряющие слова. «Ты справишься. Ты справишься».

Это была не столько боль, сколько самое сильное чувство, которое ты когда-либо испытывала. Сначала ощущение того, как ребенок пытается ползти вниз и выбраться на свет. Почему тебе казалось, что он выползает у тебя из спины? «Он пытается вылезти сквозь спину», – сказала ты акушерке.

Акушерка с доулой решили отправить тебя в душ, чтобы облегчить боль от схваток. Они выключили в ванной свет. Пока ты стояла под душем, доула массировала тебе спину. Потом она позвала твою сестру продолжить массаж, ей хотелось, чтобы та принимала участие в родах. Руки твоей сестры были не так эффективны.

Ты почувствовала, как из тебя что-то выскальзывает, и вскрикнула. Ребенок! Ты попыталась поймать его руками – схватить нечто бесформенное никак не получалось, и оно упало на пол, и ты почувствовала под ногами всплеск жидкости. Ты вскрикнула. Твоя сестра вскрикнула. Акушерка бегом бросилась в душ. «Ребенок только что выпал на пол!» – визжала ты. Включили свет. Тебе объяснили, что у тебя отошли воды.

Акушерка сказала, что ты скоро родишь. Тебя вытерли насухо и препроводили из душа на матрас, стянутый с кровати на пол. Сестра держала твои руки в своих, пока ты переживала то, к чему тебя никто не готовил, – острое чувство жжения.

Ты попыталась представить себе малышку. Спросила себя, полюбишь ли ее, несмотря на причиненные тебе страдания, но тут же стерла эту мысль. Ты знала, что будешь ее любить.