Один

«Последнее время слышу сетования журналистов, что им некогда читать. И действительно, уровень разговорной речи у многих удручающий, за некоторых и вовсе делается неловко, с удовольствием воспринимаются лишь единицы. Верны ли мои ощущения? Каков ваш взгляд на эту ситуацию?»

Журналист всегда вызывает в обществе раздражение в общем. Он не должен вызывать удовольствия. Вас раздражает их речь. Кого-то раздражает их поверхностность, их, так сказать, нахватанность, знание всего о немногом вместо знания немного обо всем и так далее (или наоборот). Я-то считаю, что как раз журналист должен знать немного обо всем, он должен быть универсалом.

Ну, что касается этого раздражения. Ну, естественно, плох тот журналист, который не вызывает раздражения. Вы просто заметьте, что раздражает вас не их невежество (это предлог); скорее всего, вас раздражает сама их социальная роль. А социальная роль журналиста к тому и сводится — чтобы раздражать. Кто не раздражает — тот не журналист. И я поэтому очень люблю людей, которые мною недовольны. Как замечательно сказала Мария Васильевна Розанова: «Люблю своих врагов, главным образом из гельминтологических соображений». Не буду расшифровывать эту фразу, каждый пусть ее понимает сам.

«После лекции об инвалидах решил задать вам вопрос. Что в России считается психическим здоровьем? И насколько отношение к психотерапии отличается у нас и в других культурах? Интересует ваш личный взгляд на работу психолога как костоправа-инструктора».

Если психолог-костоправ, то благо ему. Но если он помогает просто смириться с ситуацией, выдумать для себя способы ее забалтывания или такой ее вербализации, которая приятна, которая услаждает, то это не психолог; это, скажем так, не костоправ, а терапевт. А терапевтическими методами бороться с переломами — это, вы знаете, только вернейший путь к гангрене, прости господи. Не дай бог, конечно.

Но я с большой тоской смотрю на увлечение общества психологами. Как правильно заметил когда-то Владимир Новиков: «Вместо того чтобы решать проблемы, мы по большей части их пытаемся переформулировать, переназвать». Вот это очень правильная мысль. Поэтому мне кажется, что психология — это для многих паллиатив. Вместо того чтобы решать — попить таблеточки… «А у меня депрессия».— «Сходите на беседу». А у вас не депрессия. У вас просто ситуация, которую надо разрулить. Вот и все.

Я очень уважаю профессиональных психологов и психиатров, но психологию как массовое увлечение я принять не могу, потому что психология чаще всего — это попытка сбежать от проблемы. А проблему надо разрешать — и не с помощью психолога, а с помощью… ну, самого себя, мобилизации своих ресурсов. Вот опять я кого-то разозлил. Но это даже приятно.

Вернемся через три минуты.

_{РЕКЛАМА}

Продолжаем разговор.

«В чем смысл рассказа Толстого «После бала»?»

Ну, видите, здесь, по-моему, двух мнений быть не может. Это не из тех рассказов Толстого, который нуждается в интерпретации. Хотя многие весьма почтенные филологи — в частности такой «чемпион по моему цитированию» Александр Жолковский, один из моих кумиров — посвятили этому рассказу довольно подробные разборы. Но это разборы технические в основном или тематические. А в смысле морального пафоса там, по-моему, совершенно не о чем спорить.

Но видите, какая штука? Вот сегодня, читая лекцию о Пушкине, я поразился, до какой степени мы отвыкли анализировать. Вот все-таки это поколение, которое я продолжаю считать гениальным, оно поразительно быстро усваивает. Но с тем, чтобы сформулировать собственные догадки… Проблема не потому, что оно глупо, а потому, что оно боится, потому, что есть определенный барьер, во всяком случае у двенадцати-тринадцатилетних.