Читаем Один год из жизни Уильяма Шекспира. 1599 полностью

Дрейтон мог этого не знать, но, начиная со Средневековья, из-за огораживания с лица земли были стерты большинство лесов. Одна из причин уничтожения Ардена, как и других лесных массивов, в том, что юридически он никогда не считался лесом и потому не был защищен особым законом. Когда антиквар Джон Леланд проезжал Уорикшир в 1530-х годах, вырубка леса шла полным ходом. Он пишет, что территория к северу от Эйвона «вырублена больше; трава здесь в изобилии, а зерна мало»; это же подтвердил в 1586 году и Уильям Кемден, заметивший лесной массив с «пастбищами, зерновыми полями и железноугольными шахтами». Эти железные рудники, свидетельства ранней промышленности, изголодались по разработке своих недр. Шекспир не был столь сентиментален, как Дрейтон, однако отчасти разделял его ностальгические чувства. В пьесе «Как вам это понравится» также отразились те экономические и экологические перемены, о которых Дрейтон пишет в поэме «Поли-Альбион». Пьеса не тонет в такого рода подробностях, но пренебрегать ими тоже нельзя. Возможно, оттого, что всякий раз, возвращаясь домой, Шекспир видел обездоленных людей, он показал в этой пьесе последствия огораживания для человека и общества.

Перерабатывая основной источник пьесы, Шекспир с легкостью мог бы изобразить пастуха таким же, как Коридон Лоджа, — успешным фермером-арендатором, который всю жизнь ухаживал за овцами землевладельца и возделывал его земельный участок. Вместо этого — довольно неожиданно для комедии — мы видим Корина, человека с нелегкой судьбой, который обеднел настолько, что ему нечем накормить и негде разместить гостей. Оправдываясь, он объясняет, что он

…пастух наемный у другого:


Не я стригу овец, пасомых мной.


Хозяин мой скупого очень нрава,


Он не стремится к небу путь найти


Делами доброго гостеприимства.


К тому ж, его стада, луга и дом


Идут в продажу. ( II, 4 )



Шекспир превращает фермера-арендатора в работника по найму, который лишится крова и работы, как только его хозяин продаст дом и огороженную территорию ради быстрой наживы (III, 5). Это не пустяшная сцена. Впоследствии Шекспир даже назовет хозяина «старым скрягой». Шекспир также романтизирует образ Корина — он образец деревенских добродетелей. Корин так говорит Оселку, когда его спрашивают, нравится ли ему «пастушечья жизнь»: «Сударь, я честный работник: зарабатываю себе на пропитание, раздобываю себе одежду, ни на кого злобы не питаю, ничьему счастью не завидую, радуюсь чужой радости, терплю свои горести, и одна моя гордость — это смотреть, как мои овцы пасутся, а ягнята их сосут». (III, 2)

Но, разумеется, овцы ему не принадлежат. Предложение Селии купить ферму и повысить жалованье Корина — единственное, что удерживает его от большой дороги. В пьесе «Как вам это понравится» Шекспир спокойно, но уверенно убеждает современного зрителя в беспощадности новой экономики. Он знал, что в его время таких, как Корин, больше, чем когда-либо, и им, по словам современного историка Виктора Скипа, «ничего не остается, как только выйти на большую дорогу и, в конечном итоге, там и умереть». Елизаветинцы понимали смысл реплики старины Адама, бредущего по Арденскому лесу: «Я не могу идти дальше. Я умираю с голоду! Лягу здесь да отмерю себе могилу» (II, 6). В первых актах пьесы Шекспир все время возвращается к проблеме бродяжничества и голода, в том числе и в словах раздраженного Орландо, когда Адам впервые предлагает ему сбежать:

Что ж мне — идти просить на пропитанье?


Презренной шпагой добывать доходы


На столбовой дороге грабежом?..


Так поступить? Иначе что ж мне делать? ( II, 3 )



В то время как одни умирали с голоду, другие процветали. Потом Оселок в кратком разговоре с Уильямом, молодым человеком лет двадцати пяти, родившимся в лесу, спросит того напрямую: «Ты богат?» Уильям, дела которого — для крестьянина из Уорикшира — идут неплохо, признает это, хотя и говорит с деревенским лукавством: «Правду сказать, сударь, так себе» (V, 1). Даже не расслышав в словах Уильяма из Ардена озорной насмешки над самим собой, можно понять, что другой человек из Уорикшира, его тезка, тоже поживает «так себе» — отчасти благодаря роду занятий, подобных недавней скупке солода. Шекспир слишком хорошо усвоил, как нажиться на экономических трудностях других людей. Комическая ткань этой пьесы, таким образом, гораздо грубее, чем в других, более ранних его комедиях, и он привносит, пусть и подсознательно, конфликт в пьесу, в целом его не предполагающую, время от времени омрачая этим довольно-таки солнечную комедию. Пассивная реакция персонажей на социальные угрозы и неурядицы объясняет, почему во многом «Как вам это понравится» предвосхищает следующую пьесу Шекспира, действие которой происходит в Британии, — «Король Лир».


Перейти на страницу:

Похожие книги

19 мифов о популярных героях. Самые известные прототипы в истории книг и сериалов
19 мифов о популярных героях. Самые известные прототипы в истории книг и сериалов

«19 мифов о популярных героях. Самые известные прототипы в истории книг и сериалов» – это книга о личностях, оставивших свой почти незаметный след в истории литературы. Почти незаметный, потому что под маской многих знакомых нам с книжных страниц героев скрываются настоящие исторические личности, действительно жившие когда-то люди, имена которых известны только литературоведам. На страницах этой книги вы познакомитесь с теми, кто вдохновил писателей прошлого на создание таких известных образов, как Шерлок Холмс, Миледи, Митрофанушка, Остап Бендер и многих других. Также вы узнаете, кто стал прообразом героев русских сказок и былин, и найдете ответ на вопрос, действительно ли Иван Царевич существовал на самом деле.Людмила Макагонова и Наталья Серёгина – авторы популярных исторических блогов «Коллекция заблуждений» и «История. Интересно!», а также авторы книги «Коллекция заблуждений. 20 самых неоднозначных личностей мировой истории».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Людмила Макагонова , Наталья Серёгина

Литературоведение
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука
И все же…
И все же…

Эта книга — посмертный сборник эссе одного из самых острых публицистов современности. Гуманист, атеист и просветитель, Кристофер Хитченс до конца своих дней оставался верен идеалам прогресса и светского цивилизованного общества. Его круг интересов был поистине широк — и в этом можно убедиться, лишь просмотрев содержание книги. Но главным коньком Хитченса всегда была литература: Джордж Оруэлл, Салман Рушди, Ян Флеминг, Михаил Лермонтов — это лишь малая часть имен, чьи жизни и творчество стали предметом его статей и заметок, поражающих своей интеллектуальной утонченностью и неповторимым острым стилем.Книга Кристофера Хитченса «И все же…» обязательно найдет свое место в библиотеке истинного любителя современной интеллектуальной литературы!

Кристофер Хитченс

Публицистика / Литературоведение / Документальное