Читаем Один год из жизни Уильяма Шекспира. 1599 полностью

Направляясь в Стратфорд, Шекспир, должно быть, усмехнулся тому, насколько эта поездка похожа на странствия его же собственных персонажей. Войдя в Арденский лес, он, подобно Орландо, Селии, Розалинде, Оселку и другим, оставил позади суету города и двора. В отличие от Оселка, который жалуется, что «теперь, когда он в Ардене, он еще глупее», Шекспир знал, что лишь на время покинул столицу; и правда, в шекспировских комедиях, да и в его жизни, соблазны города и двора («гораздо лучшее место», по мнению Оселка), намного сильнее.

Бен Джонсон, Деккер и другие драматурги, уроженцы столицы, стремились писать пьесы, действие которых происходит в современном Лондоне. Шекспир предпочитал далекие земли и эпохи. В «Как вам это понравится» он предложит более реалистичную и современную обстановку, но это будет сельская местность, а не город, — Арденский лес. Когда Шекспир увидел, что в «Розалинде» Лоджа действие происходит в Ардене (то есть во французских Арденнах, хотя по-английски название этих гор писали с одним «н»), его, возможно, охватило сильное искушение наделить эту местность чертами хорошо знакомого английского пейзажа, но в то же самое время — насытить всеми ассоциациями с Арденом родным и чужеземным, прошлым и настоящим.

Предки Шекспира селились в самом сердце старого Арденского леса, в таких деревушках, как Болсал, Бэддсли, Клинтон, Роксал или Роуингтон. Фамилия его матери тоже Арден, по этой линии, как он мог понять, его родословная уходит корнями к саксонским временам — до нормандского завоевания Англии. Арден в «Как вам это понравится» близок его родному лесу, хотя и не во всем — Шекспир постарался сохранить фантастические элементы из пьесы Лоджа: львы, змеи и пальмы дают понять, что это вымышленный мир. Как всегда, Шекспиру удалось совместить несовместимое. Но это самый близкий его родным местам образ, который он только мог создать, детально изучая рынок вложений в Ардене.


Опять же, Шекспир родился слишком поздно. В былые времена Арден и католицизм были в разной степени определяющими для предков Шекспира, источником их семейных легенд; правда, сохранившееся — лишь следы былого великолепия. Арденский лес постигла та же участь, что и католические фрески в церкви и часовне Стратфорда, забеленные краской, — место бескрайнего леса, богатого тайнами и преданиями, заняли пастбища и просеки. Возможно, во время работы над пьесой «Как вам это понравится» Шекспира охватывали сложные чувства — благодаря прихотливой смене места действия (из леса в сельскую местность и наоборот) Арден опоэтизированный, поразивший воображение Шекспира в детстве, существует бок о бок с Арденом реальным, который Шекспир, тонкий знаток земли и ее людей, видел взрослым. Только так можно объяснить абсолютно разный арденский антураж. В четырех сценах пьесы действие происходит в лесах, в заброшенной местности, где Орландо и Адам наталкиваются на Герцога и его людей, — это лес древних дубов, ручьев, пещер и оленьих стад, переодетых разбойников и «старого английского Робин Гуда» (I, 1). Остальные двенадцать сцен, действие которых происходит в Ардене, предлагают совершенно другую обстановку — это мир огороженных угодий, овец и пастушков, землевладельцев и фермеров, осевших крестьян и менее удачливых наемных работников, в котором теперь раскинулись «цветущие поля» и «рожь, что так была густа» (V, 3). Когда Оливер ищет Розалинду, он спрашивает про «опушку леса» — Шекспир использует здесь специальное выражение, употреблявшееся для той части королевского леса, которая уже вырублена.

Его соратник, поэт и драматург Майкл Дрейтон, еще один уроженец Уорикшира, в своей поэме «Поли-Альбион», содержащей топографическое описание Британии, поведал о том, каково это — родиться слишком поздно, не увидев старинный лес. Дрейтон объясняет, что лесной массив Уорикшира был однажды «частью больших полей или леса, называемого Арденским», «чьи границы простирались от Северна до Трента». Дрейтон уверен, что лес исчез из-за перенаселенности страны:

Где олень отдыхал в ракитнике в логовище своём —


он изгнан, на месте том бритта поставлен дом.


Расширены их владенья, деревни вместо полей…


Растущее населенье — леса сильней.



Вторая причина — алчность:

Ибо, когда прознали о жирности почвы моей, —


захватчики с топорами не медля пришли за ней:


погиб мой высокий и стройный лес… И земля моя


вмиг потеряла границы прежнего бытия.



( перевод А. Бурыкина )

Перейти на страницу:

Похожие книги

19 мифов о популярных героях. Самые известные прототипы в истории книг и сериалов
19 мифов о популярных героях. Самые известные прототипы в истории книг и сериалов

«19 мифов о популярных героях. Самые известные прототипы в истории книг и сериалов» – это книга о личностях, оставивших свой почти незаметный след в истории литературы. Почти незаметный, потому что под маской многих знакомых нам с книжных страниц героев скрываются настоящие исторические личности, действительно жившие когда-то люди, имена которых известны только литературоведам. На страницах этой книги вы познакомитесь с теми, кто вдохновил писателей прошлого на создание таких известных образов, как Шерлок Холмс, Миледи, Митрофанушка, Остап Бендер и многих других. Также вы узнаете, кто стал прообразом героев русских сказок и былин, и найдете ответ на вопрос, действительно ли Иван Царевич существовал на самом деле.Людмила Макагонова и Наталья Серёгина – авторы популярных исторических блогов «Коллекция заблуждений» и «История. Интересно!», а также авторы книги «Коллекция заблуждений. 20 самых неоднозначных личностей мировой истории».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Людмила Макагонова , Наталья Серёгина

Литературоведение
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука
И все же…
И все же…

Эта книга — посмертный сборник эссе одного из самых острых публицистов современности. Гуманист, атеист и просветитель, Кристофер Хитченс до конца своих дней оставался верен идеалам прогресса и светского цивилизованного общества. Его круг интересов был поистине широк — и в этом можно убедиться, лишь просмотрев содержание книги. Но главным коньком Хитченса всегда была литература: Джордж Оруэлл, Салман Рушди, Ян Флеминг, Михаил Лермонтов — это лишь малая часть имен, чьи жизни и творчество стали предметом его статей и заметок, поражающих своей интеллектуальной утонченностью и неповторимым острым стилем.Книга Кристофера Хитченса «И все же…» обязательно найдет свое место в библиотеке истинного любителя современной интеллектуальной литературы!

Кристофер Хитченс

Публицистика / Литературоведение / Документальное