Один из первых

Если бы кто-нибудь сказал в тот день, что теперь мы можем быть спокойны, ему не поверили бы. Новое место для штаба, расположившегося в населенном пункте с таким странным названием, находилось ближе к войскам, но не настолько близко, чтобы штабу могла угрожать реальная опасность. Штаб расположился в здании школы. У меня не было времени, чтобы как следует осмотреть это здание.

Неожиданно ко мне подошел капитан Барта. Давненько мы не виделись с ним.

— Расскажи что-нибудь о себе, — попросил он.

— Разве мой вид ничего тебе не говорит? Идем и идем, и конца не видно.

— Я бы не сказал… — улыбнулся капитан.

Я горько усмехнулся в ответ.

— Расскажи-ка мне, Барта, каково наше положение!

— Если ты мне приказываешь — пожалуйста. Положение вот какое: возможно, дальше мы уже не пойдем, хотя наши войска и вышли к Дону. К северу от нас у населенного пункта Урыв противник имеет сильно укрепленный плацдарм. Командование запросило в тот район штурмовики, противотанковую артиллерию. Оттуда уже была предпринята контратака противника силой до тридцати с лишним танков, а кто может утверждать, что такое не повторится? А видел бы ты, какие у русских танки! Они просто-напросто раздавили противотанковые пушки, авангарды 4-го пехотного полка. Тогда туда бросили одну батарею зениток, но и она, по сути дела, ничего не смогла сделать этим тяжелым танкам. Просили нанести удар штурмовой авиацией, но кто знает, когда до этого дойдет очередь…

В этот момент мимо нас прошли Шоймоши и Секеи, только что прибывшие сюда. Мы замолчали.

— Ну, чего сразу умолкли? — поинтересовался Шоймоши. — Что вам не нравится? — Улыбнувшись во весь рот, полковник взял меня под локоть, и мы вчетвером вошли в комнату.

— Полагаю, вы все со мной согласитесь. Думаю, что если нам у населенного пункта Урыв не удастся заминировать местность перед передним краем, то русские рано или поздно устроят нам хорошую головомойку. Мы должны преградить путь русским танкам.

Мы все молчали, выражая этим свое согласие с полковником.

— Полагаю, что наш 7-й саперный батальон находится уже в Кочетовке, — продолжал полковник, — по возможности пусть он отдаст свои запасы мин.

Полковник замолчал и вопросительно взглянул на меня.

— Господин полковник, у меня, если позволите, есть предложение. Сейчас очень трудно с подвозом, машин нет… Если бы штаб корпуса запросил автоприцепы, заблаговременно можно было бы завезти мины на позиции…

— Господин полковник, — перебил меня капитан Барта. — Автоприцепы пока не прибыли. Капитан Халаси еще не вернулся.

— Разыщите сами, Гёргени, корпусные автоприцецы. Халаси мог заблудиться в дороге, хотя я довольно подробно объяснил ему, как добраться до Семидесятского. А он бродит черт знает где. Господа! Я полагаю, нам следует приступить к работе! Барта и Секеи останутся здесь, капитан Гёргени, отправляйтесь в путь!

Я вышел из комнаты, ругая себя. Ну что ж! Сам напросился на эти автоприцепы, вот и разыскивай их при сорокаградусной жарище. От дорожной пыли я стал походить на какое-то серое чудовище: толстый слой пыли лежал на лице, во рту, в ушах. За мной по дороге тянулся огромный пыльный шлейф. Я понимал, что в пути могу встретиться с большой опасностью. Русские танки имеют обыкновение появляться там, где их совсем не ждут. Например, они нанесли нашей 7-й дивизии значительный ущерб.

Уже смеркалось, когда я выехал из штаба. По дороге повсюду виднелись указатели, вывешенные немцами. Я решил ехать по той дороге, по которой должны были ехать и автоприцепы, если бы они не заблудились. По крайней мере, я не разминусь с ними в пути. Дорога проходила метрах в двадцати — тридцати от опушки леса. Стало еще темнее, включили подфарники. Но через четверть часа и их пришлось потушить, так как над головой появились самолеты, летевшие в западном направлении. Иногда приходилось выходить из машины и идти пешком, время от времени сигналя фонариком водителю, чтобы тот догонял меня, потому что он ехал очень медленно.

Через некоторое время нас остановил окрик «стой!». В лицо ударил свет фонарика. Это оказался немецкий дозор. Я решил, что он остановил нас из-за того, что мы ехали, нарушая правила движения, но ошибся. Дозорный приказал нам подъехать к лесу, там он приставил к машине часового. Меня он попросил следовать за ним.

Мы шли по лесной тропе, вдоль которой стояли танки. В палатке, куда меня привели, немецкий офицер проверил у меня документы и спросил, что я здесь делаю. Я отвечал ему по-немецки, и это в какой-то степени успокоило офицера. Выслушав меня, офицер попросил ждать дальнейших указаний у палатки. Ночь была тихая. Примерно в полночь ко мне подошел офицер и сказал, что он проводит меня к начальству.